Борис Колымагин - Святой хирург. Жизнь и судьба архиепископа Луки

Основательно готовились к приему высоких гостей крымские баптисты. Молитвенные дома белились, обновлялись вывески. В Евпатории, поскольку община располагалась в здании бывшей мечети, был снесен минарет.

Кто же были эти высокие гости, посетившие Крым в 1955-м? Президент Всемирного союза баптистов Теодор Адамс, генеральный секретарь Арнольд Эрн, председатель Северной конвенции баптистов США Карни Хагинс и председатель Негритянской конвенции баптистов США Джозеф Джексон.

Два автомобиля ЗИМ, на которых возили американцев, сопровождал милиционер на мотоцикле. Прибывшие участвовали в богослужениях. Трапезничали под пение хора («пресвитер сакского молитвенного дома Шоха отобрал десять человек молодых хористов»). Посетили на катере всесоюзный пионерский лагерь «Артек», директор которого любезно принял гостей, угостил фруктами. Правда, пообщаться с подрастающим поколением, как ехидно пишет уполномоченный, не удалось, поскольку «дети после обеда отдыхали».

Несколько страниц отчета посвящено еде и питью: «Завтракали в Ливадии… Обедали на перевале между Алуштой и Симферополем, ужинали на квартире у пресвитера бахчисарайского общества».

Особенно привлек внимание жителей Крыма негр Джексон. В Симферополе посмотреть на него собралась огромная толпа, которая провожала гостей аплодисментами.

По ходу дела приехавшие задавали немало «скользких» вопросов: «Имеются ли воскресные школы? Как проходит воспитание детей? Имеются ли разъездные проповедники?» У хозяев были готовые ответы на все вопросы, и гости, по мнению сотрудников КГБ, пришли к ясному выводу: свобода верований налицо.

Любопытно, что один из гостей – Карни Хагинс – выпал из намеченного сценария: он прихворнул и остался в Симферополе. К нему немедленно прикрепили врача и – по рекомендации бойцов невидимого фронта – переводчицу. Когда Хагинс немного оклемался, то решил осмотреть столицу полуострова. «Часть города осматривали вместе с переводчицей, а потом под каким-то предлогом переводчицу отправил домой… Карни многие места сфотографировал, в том числе у собора группу нищих, разрушенный старый собор, какие-то развалины, наблюдал кое-где за очередями у ларьков и магазинов, где люди толпились за овощами и другими продуктами». Поскольку высокий статус гостя у властей не вызывал сомнения, одинокая прогулка Карни прошла без эксцессов и пленку не засветили (18).

В конце 50-х в Крым довольно регулярно приезжали американские баптисты, посещали молитвенный дом, спрашивали: «Не запрещают ли власти собираться на молитвенные собрания? Кому разрешается посещать молитвенное собрание? Кому принадлежит здание молитвенного дома? Достаточно ли имеется священных книг? Не притесняют ли за сбор на молитвенное собрание?» Судя по характеру вопросов, гости плохо понимали реалии советской действительности. Ведь, по существующим правилам игры, никто им сказать толком ничего не мог. Даже о том, что здание, в котором они беседуют, местные власти намереваются забрать. Правда, благодаря визитерам, чтобы «не дать им пищу», религиозное общество все-таки не тронули.

О степени открытости хозяев можно судить по одной достаточно показательной беседе. В 1960 году Ялту посетила супружеская пара из США, которая до этого встречалась с руководством Всесоюзного совета евангельских христиан-баптистов в Москве. Туристов в молитвенном доме «случайно» встретил старший пресвитер Крыма, и между ними состоялся разговор. Вот некоторые выдержки из вопросно-ответной его части. «Вопрос. Имеются ли в СССР учебные богословские заведения у баптистов? Ответ. Нет. В этом нет необходимости, так как Иисус нигде не учился, а был проповедником слова Божьего, мы опираемся на самородков и для нас учебных заведений не надо. Вопрос. Встречаетесь ли Вы с руководством православных церквей, и нет ли между вами вражды? Ответ. Если когда есть необходимость, то встречаемся, а вражды нет.

Вопрос. Не находите ли Вы, что центральное руководство православной церкви руководит сверху и этим зажимает демократию. Ответ. Не думаю, что в православной церкви зажимается демократия. (Скрытый комизм ответа в том, что старший пресвитер руководит авторитарно. – Б. К .).

Вопрос. Вы являетесь старшим по области, а сюда в Ялту как попали, не специально ли приехали встречать нас? Ответ. Нет, не специально. Мы не знали о Вашем приезде. Вчера было богослужение, я был на нем, собрался ехать в Симферополь, но повстречался с вами» (19).

На первых порах гостям – в соответствии с общепринятой практикой – разрешали выступать с кафедры, петь псалмы. Но уже в 1956 году Совет по делам религиозных культов рекомендует уполномоченному «через старшего пресвитера не допускать подобных выступлений».

Жестко берутся под контроль «дары данайцев»: «О подарках, переданных иностранцами, немедленно извещать Уполномоченного Совета. Все печатные издания сдавать Уполномоченному. Полученную общиной инвалюту также сдавать» (20).

Благодаря усилиям пропаганды на иностранцев в сталинской империи поглядывали косо, прямо сказать, с опаской. За «железным занавесом» лежали земли, где рано или поздно засияет заря коммунизма. А пока там царила тьма, буйствовали пороки. Так говорило радио. Так говорили пропагандисты и вожди. И в нищий, полуголодный послевоенный быт врастала страшная сказка о капиталистическом мире. Мало кто из граждан СССР сомневался в том, что мир капитализма исторически обречен и что победа над ним будет победой добра над злом.

Но после развенчания «культа личности» в умах и сердцах подданных Страны Советов что-то изменилось. Встреча с жителями западного зазеркалья способствовала крушению многочисленных мифов. Вот и верующие Крыма вдруг увидели людей «оттуда» не с песьими головами, а вполне нормальных, таких же верующих, как и они сами. И вдобавок ко всему – свободных. Эта тяга к чужой свободе оказалась неожиданно заразительной. Она проявлялась даже на телесном уровне – подойти поближе, если можно, заговорить, коснуться рукой «сакрального» тела. Это удалось сделать симферопольским иудеям в 1956 году, когда посол Израиля Авидор посетил синагогу. «Большое количество верующих евреев здоровались за руку с послом, многие из них беседовали.

Посол рассказал, что у них суббота священный день, никто не работает, даже поезда останавливаются. Многим посол дал свои монеты по десять и больше копеек» (21).

Свободно общаться с иностранцами, правда, удавалось редко, тех «пасли». Но, несмотря на это, в сознании жителей СССР рос убийственный не только для одних марксистских идеологов, но и для тех, кто видел реальные горизонты развития государства, миф о странах с молочными реками и кисельными берегами. Запад превращался в объект слепого поклонения, в золотого тельца.