Валерий Сергеев - Памяти Леонида Успенского

Идем уже после службы к выходу из монастыря. Еще одна старая прихожанка сообщает с трудом ковылявшей с нею рядом спутнице: «Слыхала, что Господь-то милиционеров проклял». Та не верит. «Как же, сегодня читали в церкви: «Горе вам книжники, фарисеи и милиционеры». По глухоте своей старушка спутала «лицемеров» с «милиционерами».

Позже супруги не раз весело и тепло вспоминали эти примеры «народного богословия».

Кажется, той же весною в Новодевичьем монастыре я познакомил их со старой нашей прихожанкой Прасковьей Тихоновной Кориной – вдовой знаменитого художника, и та пригласила нас в расположенный неподалеку от монастыря его дом-музей, где она одиноко проживала вместе со старым эрдель-терьером, любимцем ее покойного мужа. Я был знаком с самим Павлом Дмитриевичем Кориным и бывал в этом доме раньше. Мы с большим вниманием осмотрели его великолепную коллекцию древних икон, но прославленная коринская «Русь уходящая» Леониду Александровичу не понравилась. Должно быть, его, как и многих, смутил «суровый реализм», почти натурализм портретов духовенства из этого цикла. «Карикатуры»! – шепнул он мне, выходя из этого здания, превращенного в музей.

Незадолго до своей кончины Леонид Александрович завещал передать мне на хранение свой обширный парижский архив для использования «по усмотрению». Огромный чемодан с архивными материалами привез ко мне в Москву тогдашний патриарший экзарх в Западной Европе архиепископ Владимир (Сабодан) – впоследствии митрополит Киевский, Предстоятель Украинской Православной Церкви Московского Патриархата. Разбирая архив, я наткнулся на интересный документ – написанную в 1947 году Лидией Александровной краткую автобиографию. В немногих и скупых этих строках – жизнь, исполненная скитаний, упорного труда и опасностей:

«Успенская Лидия Александровна, рожденная Мягкова. Родилась в Ленинграде 23 ноября 1909 г. (Ошибка , в 1906 – В.С.). Отец Александр Геннадиевич Мягков, горный инженер, мать Вера Викторовна Савинкова. В декабре 1920 г., с родителями покинула СССР. До зимы 1922 г. прожила в Польше, когда переехала в Чехословакию. Окончила русскую гимназию в Праге, а также пять семестров философского факультета чешского университета. Одновременно сдала экзамены в Английском Колледже и Французском Институте. Давала уроки английского и французского языков, затем служила секретаршей в Французском институте. В 1939 году получила диплом «медсестры военного времени» и в качестве таковой была взята немцами на учет. Вследствие этого покинула Чехословакию и приехала в Париж в августе 1939 г. Работала в госпиталях, в частности, в госпитале Валь де Грас, превращенном немцами в лагерь для военнопленных. Подлежа аресту за организацию побегов многих пленных, избежала ареста за недостаточностью улик».

Помню рассказ Лидии Александровны, как из-за ее горбатого носа немцы даже потребовали справку, что она не еврейка. Много лет я переписывался с Лидией Александровной, пока она совершенно не ослепла.

2016 году к десятилетию со дня кончины Лидии Александровны в Париже вышла в свет прекрасно иллюстрированная франкоязычная книга воспоминаний «In Memoriam Lydia Ouspensky» – дань памяти родных, друзей и учеников об этой выдающейся женщине. В книгу вошли и мои краткие воспоминания о супругах Успенских (Sergueev V. Souvenirs surLydiaet Leonid Ouspensky). В свое время мною была написана многостраничная работа «Леонид Александрович Успенский. Очерк жизни и творчества», до сих пор не опубликованная (не тянет по объему на книгу и слишком велика для статьи – мои французские друзья разместили ее в интернете).

По материалам архива Успенского и указанного очерка в 2017 году был снят телевизионный документальный фильм «Леонид Успенский. История преображения и любви» (автор сценария и режиссер Наталья Сергеева). Этот фильм размещен на сайте: http://tvkultura.ru/brand/show/brand_id/61734/

Семь статей, посвященных Успенскому, мне удалось опубликовать в России. Вот их список: 1. «Иконное дело» (по материалам архива Л.А. Успенского)» // Проблемы современной церковной живописи, ее изучения и преподавания в Русской Православной Церкви. М., 1997. С. 71 – 83; 2.«Современное иконописание и проблемы экуменизма (по материалам архива Л. А. Успенского)» // Христианское искусство. Сб. Статей. Вып. 3. М. 1999. С. 17 – 31;. 3.«Мыслитель и проповедник в Русском Париже. Памяти Л.А. Успенского». // Московский церковный вестник. №117 (246) сентябрь 2002.; 4. «Л.А. Успенский в Финляндии» // «Светильник». Религиозное искусство в прошлом и настоящем. Ноябрь – декабрь 2002. С.18-24.; 5. «Из истории иконологических споров XX века» // Хоругвь. Сб. статей. Вып 7. М., 2002. 17-23; 6.«Митрополит Антоний Сурожский и Леонид Александрович Успенский // «Учиться видеть». Материалы Четвертой международной конференции 13 13-15 сентября15 сентября 2013 г. М., 2017.. С. 186-199; 7.«Памяти Леонида Успенского»» // Православное книжное обозрение. Сентябрь 2017. № 9 (074). С. 3, 20 – 29.

В 2001 году в Париже вышла в свет книга американского православного монаха о. Симона Дулана «Открытие иконы, Жизнь в произведениях Леонида Успенского» . Это прекрасное иллюстрированное издание я получил в дар от Лидии Александровны. Содержательное «Предисловие» к этой книге принадлежит давнему другу Леонида Александровича – митрополиту Сурожскому Антонию. В этом предисловии – глубокое понимание его личности и иконописного наследия:

«В житии одного древнего монаха рассказывается о том, как три человека пришли к отшельнику, знаменитому своей мудростью. Двое из них задавали ему вопросы, на которые до этого никто не мог ответить, третий мочал. После беседы старец спросил того, кто молчал: «Брат, почему ты не задал никакого вопроса?». «Мне было достаточно смотреть на тебя!» – ответил этот человек. Успенский был немногословен, для общения с ним достаточно было одного его присутствия. Я встретил его впервые, когда мне было 17 лет. Впоследствии мы были рядом друг с другом вплоть до моего отъезда из Франции 35-летним священником. За все эти годы мы не сказали друг другу ни слова; мы присутствовали один для другого, общаясь в тишине и молитве во время богослужений, в которых мы принимали участие. Мы не делали попытки сблизиться; мы были там вместе в присутствии Бога – встречая нашего Господа, в нем мы встречались друг с другом. Что меня больше всего поражало в Успенском – это его спокойная сосредоточенность. Он не отстранялся от вас и не захватывал вашего внутреннего пространства. Абсолютное спокойствие, без аффектации, – вот что приходит на память, когда я думаю о нем. И вы можете прочесть все это в его иконах. Для него икона была не эстетическим творчеством, но видением, в линиях и красках божественного мира, и она проницала, захватывала и преображала падший мир. Лишь глубоко погружаясь в тишину созерцания, можно войти в духовный мир Успенского, который находил свое выражение средствами «мира сего», в падшей и искупленной вере, погруженной во мрак и в то же время проникнутой с в етом Божиим».