Владимир Хутарев-Гарнишевский - Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг.

Социал-демократы из рабочей группы неоднократно обращались к риторике французской революции, проводили параллели между ней и грядущей русской революцией. Так 27 ноября 1916 г. член социал-демократической фракции Государственной думы А. И. Чхенкели, выступая перед собранием рабочей группы Московского областного военно-промышленного комитета, призывал Думу не только решительно размежеваться с правительством, но и объявить себя Национальным собранием – по аналогии с французским Национальным учредительным собранием 1789 г., организованным депутатами Генеральных штатов в самом начале революции. Он говорил о необходимости, несмотря на начавшееся очевидное усиление военной мощи России и стран Антанты, немедленно заключить сепаратный мир с Германией и приступить к социально-политическим реформам [1335] ГА РФ. Ф. 97. Оп. 4. Д. 92. Лл. 396–397. . Европейские левые политики и лидеры рабочего движения, в большинстве своем вступившие в союз с собственными правительствами ради победы в войне, особенно в странах-союзницах России, были обеспокоены этой тенденцией. Бельгийский министр, социал-демократ, председатель Международного социалистического бюро Эмиль Вандервельде даже обратился с воззванием к членам социал-демократической фракции российской Думы. Он настаивал на том, что германский милитаризм в случае его победы гораздо опаснее для рабочего движения, нежели собственные буржуазные правительства. Он призывал русских социал-демократов временно прекратить политические распри, объединиться с правительством и оказать ему поддержку ради победы в войне [1336] Там же. Л. 124. . Призыв Вандервельде был проигнорирован.

Департамент полиции настораживали политические контакты социалистов из рабочей группы с солдатами на фронте, осуществлявшиеся под прикрытием посылки подарков. По информации МВД, в феврале 1917 г. «посылка подарков на фронт от военно-промышленного комитета сопровождалась вручением каждому делегату от рабочих революционного содержания прокламаций с личными, между пр[очим], от председателя комитета А. И. Гучкова инструкциями о революционной пропаганде среди войск» [1337] Там же. Ф. 102. Оп. ОО‐1917. Д. 343зс Лл. 5. .

Представители общественных организаций в комитетах имели, как правило, одну пятую голосов, наибольшее их представительство (более 20 %) зафиксировано в Московском, Одесском, Киевском и Уральском областных комитетах [1338] Представительство общественных групп в военно-промышленных комитетах. Пг., 1916. С. 15. . Однако реальное представительство общественности было более значительным, так как ее деятели причислялись к категории «прочих членов», в которую входили юристы, адвокаты, представители свободных профессий, врачи, земские деятели. В целом по всем ВПК общественность имела 17,1 %, «прочие члены» – 19,5 %, а представители правительственных учреждений – лишь 10,7 %. ЦВПК в своем официальном издании с гордостью писал о приниженной роли властей в этих комитетах как «свадебных генералов»: «Представители ведомств, составляющие 1/10 числа членов, в большинстве случае не могут рассматриваться как непосредственные участники деятельности комитетов; они нигде не включены в президиумы комитетов, а лишь представляют делегировавшие их учреждения и могут содействовать координированию работ…» [1339] Там же. С. 7–8. . Это была крайне опасная и коррупционно емкая структура, никак не подконтрольная властям, но существовавшая на финансирование от государственных военных контрактов, за казенный счет.

Нельзя сказать, чтобы правительство не предпринимало никаких мер по надзору над общественными организациями. Но действия властей были нерасторопными. Например, начальник Московской охранки Мартынов с самого образования ЦВПК и Земгора начал переводить туда наиболее интеллигентную часть секретной агентуры из бездействовавшего революционного подполья. Однако вплоть до 1916 г. это не встречало поддержки у руководства департамента полиции [1340] Мартынов А. П. Указ. соч. С. 383. . Только Климович начал серьезную разработку общественных организаций, но его конфликт со Штюрмером мешал переходу от наблюдения к решительным действиям. В июне – июле Штюрмер поставил вопрос о ликвидации земств по окончании войны [1341] Гайда Ф. А . Власть и общественность в России. Диалог о пути политического развития (1910–1917). М., 2016. С. 462–463. . Однако дело ограничилось только назначением ревизии этих учреждений. 14 июля Советом министров было принято решение об установлении контроля над оборотами Всероссийских земского и городского союзов [1342] ГА РФ. Ф. 102. Оп. ОО‐1916. Д. 343зс Лл. 35. .

Для первоначального исследования проблемы обратились в департамент полиции. В августе Петроградским охранным отделением в обстановке секретности был подготовлен Обзор политической деятельности общественных организаций. Глобачев прямо признавался, что цель обзора состояла в том, чтобы «дать реакционным кругам основу для антиобщественного похода, а если возможно, для разгона общественных организаций» [1343] Там же. Л. 36. . Однако уже в августе экземпляр обзора оказался в руках у московских оппозиционеров, был размножен на ротаторе и взахлеб изучался лидерами Земгора. Источник утечки информации установить не удалось, но сам этот факт был достаточно показателен. Схожая ситуация возникла и с военно-промышленным комитетом. В январе 1917 г. департамент полиции готовил ликвидацию его рабочей группы, в жандармские управления и охранные отделения была разослана серия циркуляров, освtщавшая деятельность рабочих групп и методы борьбы с ними, а также циркуляр МВД об объединении действий правительственных властей для предупреждения и прекращения забастовок. Из Тифлисского губернского жандармского управления поступила жалоба, что пакет с циркулярами оказался наполовину расклеен, сургучные печати на самих циркулярах сломаны. Выяснилось, что пакет был вскрыт еще до его поступления в жандармское управление. Начальник управления полковник И. И. Пастрюлин жаловался, что секретные документы часто попадали к нему во вскрытом виде [1344] Там же. Оп. ОО‐1917. Д. 347. Лл. 10–14. . Утечки информации в Москве и Тифлисе могли быть связаны. Нельзя исключать, что в структуре политического сыска или среди чинов почтового ведомства у оппозиции появился свой человек, «крот», снабжавший совершенно секретными сведениями. Директор департамента А. Т. Васильев потребовал у главного управления почт и телеграфов навести порядок с полицейской корреспонденцией. «Крота» найти не удалось.

Учрежденная в июле 1916 г. Межведомственная государственная комиссия по контролю над финансовыми потоками Земского и Городского союзов начала собираться только осенью. От департамента полиции в нее вошел С. Е. Виссарионов. Долго писали и утверждали регламент работы, цели и задачи, пределы полномочий комиссии. Зимой 1916–1917 гг. началось изучение финансовых документов Земгора, которое вскрыло их фрагментарный характер.