Грант Моррисон - Супербоги [Как герои в масках, удивительные мутанты и бог Солнца из Смолвиля учат нас быть людьми]

Герои Image охотно и безжалостно убивали . Они понимали, что поколению X супербойскауты ни к чему. Эти постмиллеровские супергерои сорвались с цепи, им наконец разрешили лупить плохих парней по больным местам. Когда одаренный Джим Валентино явил миру пресного, вдохновленного Бэтменом Сумеречного Сокола, из общего ряда тот выбивался потому лишь, что был заражен СПИДом и владел фирменным методом борьбы с преступностью – переламывал хребет всякому никчемному бандиту, что имел несчастье перебежать ему дорожку. Британская молодежь праздновала падение Берлинской стены, танцуя под любой ритм и пульс, а американские дети инди раздраженно ежились посреди изобилия, мечтая о том, чтобы мир заключил некий невнятный суицидальный пакт, закрутил любовь с дробовиком. Молодых американцев среднего класса все больше завораживала кровавая жизнь безденежных гангстеров или киллеров, полицейских и солдат.

Подобно своим юным читателям, герои Image страдали, как никто на свете не страдал, и больше всех страдал Спаун. Этот изуродованный больной изгой олицетворял израненную Америку «На берегу реки» [225] «На берегу реки» ( River’s Edge , 1986) – криминальная драма Тима Хантера о группе школьников, покрывающих убийство. , Мэрилина Мэнсона и «Ворона» [226] «Ворон» ( The Crow , 1989) – комикс Джеймса О’Барра, изначально публиковавшийся Caliber Comics (а в 1999 г. – Image Comics ) и экранизированный в 1994 г. Алексом Пройасом с Бренданом Ли в заглавной роли. . Звуковым сопровождением жизни деток, которым приходилось из кожи вон лезть, притворяясь, будто им страшно, из сумрака доносились скулеж и рык гранджа.

У каждой группы есть ключевая пара нот. Оргазмическое «у-у-у!» Битлов сообщает все, что нужно знать об их андрогинном оптимистическом обаянии. «Нья-а-а-а» Джонни Роттена – ухмыльчивый вопль омерзения и разочарования. Ключевой звук гранджа – гнусавое нытье боли, суицидальная психоделия. Плачущий Мальчик вернулся в новом обличье, пряча свой страх под слезливым гневом, целящим в нутро. Тощие мальчики с прокуренными голосами и скорбной красотой призывали нас созерцать их безупречно разыгранные драмы самоуничтожения. Красная Угроза сошла на нет, и коллективная американская душа с новыми силами и яростью набросилась сама на себя, словно так долго отгрызала себе ногу, что не смогла пережить исчезновение капкана и все равно догрызала до самого костного мозга.

Рисунки Тодда Макфарлейна были как грохот хеви-метала, преображенный в рваные штрихи и клаустрофобские вертикали. Громадный трескучий плащ Спауна был отзвуком безумного паутинного бурана, обнимавшего Макфарлейновы стилизованные изображения Человека-Паука. Страницы у Макфарлейна изобиловали полноразмерными изображениями, двухпанельными кадрами. Проза его тужилась, как свора бешеных хаски под кнутом английского языка.

Макфарлейн окунал свои супергеройские комиксы в удушающие миазмы насилия и дурной религии – в этих историях хладнокровные ангелы и демоны разыгрывали свои аморальные битвы, перекрестным огнем поливая обреченных людей. В отличие от богов и полубогов Кирби и Старлина, этих фантастических ангелов и демонов люди интересовали только в качестве пушечного мяса. Ангелы были ничуть не менее лживы, кровожадны и смертоносны, нежели их адские двойники. В каждой истории про Спауна стрелка манометра указывала в лучшем случае на «тотальную исступленную истерию», а в рубленых штрихах и чернильно-черных тенях явственно проступала агония. Мир Спауна – разверстые могилы, шпили, подсвеченные сзади вспышками молний, оскаленные ожиревшие демоны, помойные баки и переполненные сточные канавы. То был мир на задах торговых центров, мир бездомных, где Спаун жил королем собственной мусорной горы, – огромное дымящееся прибежище педофилов, крыс и посланцев из преисподней.

В результате недопонимания я в 1993 году умудрился написать три выпуска «Спауна». Случилось это после того, как отраслевой журнал «Comics International» опубликовал статью с выносом цитаты на обложку, где утверждалось, что я один из тех, кто хочет приложить руку к первым историям про Спауна, которые напишет не Макфарлейн, – помимо меня, упоминались Алан Мур, Нил Гейман, Дэйв Сим и Фрэнк Миллер. Журнал не соврал про остальных, а вот про меня не угадал. Когда я позвонил Макфарлейну, чтобы опровергнуть слухи, он попросил все равно что-нибудь написать. Один из простейших заказов моей карьеры – и самый прибыльный. Я нащупал интонацию под Макфарлейна и придерживался ее до конца. Макфарлейн платил вдесятеро больше, чем все остальные в те времена, и накачал мой банковский счет, который уже иссякал, поскольку отчисления за «Лечебницу Аркхем» я спустил на шампанское, наркотики и импульсивные странствия по всему земному шару.

«Спаун» целил в детей, потерявших чувствительность к ужасу и насилию, но ненасытно алкавших еще. Спаун был чернокожим героем, но целиком скрывал лицо под маской, дабы его этническая принадлежность не вызывала неудобных вопросов. Иногда он появлялся и без маски, но был обожжен до неузнаваемости и смотрелся просто благородным чудовищем, что позволяло Макфарлейну одновременно подчеркивать и затемнять свой посыл.

Алан Мур возвратился в супергеройский мейнстрим с любопытной и выразительной историей «На небесах» из «Спауна» № 8. Его собственное издательство Mad Love прогорело, амбициозную несупергеройскую серию «Большие числа» пришлось оборвать, и Муру, которому было тогда слегка за сорок, оставалось лишь вернуться туда, где его имя знали все. Он расширил сферу деятельности, заделался артистом, объявил себя магом – поясняя, что либо так, либо рехнуться в сороковник, – но, когда он вернулся к супергероям, которых некогда бросил так картинно, было ясно: человеку нужны деньги на его малотиражные эксперименты. «На небесах», написанная Муром и нарисованная Макфарлейном, – душевная история Билли Кинкида, потливого и небритого педофила, который дебютировал в «Спауне» № 5 главным героем «Справедливости», характерно пронзительной и бесчувственной истории про убийство ребенка. Билли тешил душу жестокими убийствами детей, а затем появился Спаун, обрушил на его голову страшное возмездие и поверг нераскаявшегося негодяя в давно заслуженную вечность в аду.

Алан Мур начал историю там, где ее закончил Макфарлейн: Билли просыпается в преисподней и отправляется в дантово странствие по траншеям и кругам ада к царству великого дьявола – Злым Щелям, здесь названным Злощелией. Мур постулировал и другие преисподние, других дьяволов – хватит на всех, и каждому достанется особый персонализированный ад с личным Сатаной.

В конце душу убийцы пожирает разумный демонический костюм Спауна. Плащ обвивается вокруг Билли, маска обхватывает голову и рот, довершая дело. Вместе с ордой других проклятых душ, с ног до головы запеленатых в свои наряды-паразиты, Билли на страшном полосном изображении безысходных вечных мук безнадежно ковыляет к своему исполинскому, усмехающемуся дьявольскому хозяину. Конец.