Джим Хаттон - Меркьюри и я. Богемская рапсодия, любовь и котики

В ту ночь в Гарден Лодж я не мог сомкнуть глаз. В клинике я сказал, что смогу принять любые, даже самые плохие новости. Но меня терзали сомнения. Так ли это на самом деле?

Через несколько дней я позвонил узнать результат.

— Мне очень жаль, но вы инфицированы, — сообщил доктор.

Правда, у меня пока не было развернутой клинической картины СПИДа.

Я был в смятении. И не смог рассказать об этом Фредди. Ему и без того хватало забот; мои новости могли только еще больше расстроить его. Я урабатывался в саду и мастерской, чтобы выбросить из головы мысли о будущем. Но каждую ночь они снова врывались в мой разум и устраивали там гонки, мешая заснуть.

Однажды мы с Фредди съездили в Сайон-Парк и купили рассаду для сада. Пока Терри грузил растения в машину, нас сфотографировал папарацци из газеты «Сан». Фото опубликовали на следующий же день, снабдив заметкой, что якобы Фредди вышел из Гарден Лодж впервые за два месяца.

Всякий раз, видя по телевизору рекламу кошачьего корма с белоснежным котом Артуром, Фредди повторял, что хотел бы завести белую кошку. Потом он оставил эту идею, понимая, что кошку будет невозможно содержать в чистоте.

Однажды утром я пошел в зоомагазин на Кенсингтон-Хай-стрит и увидел там пять котят из одного помета. Все они были абсолютно белые, не считая пары едва заметных пятнышек. Я с трудом удержался от покупки очередного котенка для Фредди.

Вернувшись в Гарден Лодж, я надел свои болотные сапоги и начал чистить отсадник для кои. С черного входа вошли Джо и Фиби.

— Мы хотим попросить тебя об одолжении, — начал Джо.

— О каком?

— Я только что был на Кенсингтон-Хай-стрит и… — замялся он.

— Дай угадаю: ты проходил мимо зоомагазина и увидел белых котят?

— Да. Котенок стоит всего двадцать пять фунтов. Мы тебе дадим деньги. Купишь для Фредди самого белого?

— А что ж вы сами не купили? — спросил я.

— Решили попросить тебя, — объяснил Джо. — На тебя Фредди не станет орать, даже если разозлится.

— Ладно, съезжу, — согласился я. — Но при одном условии: если Фредди все-таки раскричится, вы во всем признаетесь.

Я сразу же отправился в магазин на своей «Вольво» и надеялся вернуться домой до пробуждения Фредди. В магазине осталось всего три котенка. Я выбрал одного из них, вернулся в Гарден Лодж и зашел в ворота с котенком за пазухой. Фредди был в саду, и я, весь сияя, медленно направился к нему. Фредди бросил на меня грозный взгляд:

— Ты гаденыш! Опять, что ли, кошака приволок?

— Как ты догадался?

— Да у тебя из-под куртки хвост торчит!

Я вытащил кошечку и посадил на землю. Фредди наклонился, погладил ее и, не удержавшись, взял на руки. Над прозвищем нашей шестой кошки он думал недолго:

— Назовем ее Лили!

Что ж, Лили так Лили.

Он уже обожал нового котенка, но волновался, как его воспримут остальные пять кошек. Оскар всегда гулял сам по себе, а с появлением новенькой его загулы усугубились. Все чаще шастал по соседским домам, а один из них особенно полюбил. Даже оставался там на ночь, но Фредди не возражал. «Главное, чтобы Оскар был счастлив», — приговаривал он.

Здоровье Фредди продолжало ухудшаться. Он очень похудел, ему тяжело было спать, поэтому я решил окончательно переехать в свою комнату. Иногда я ночевал с ним, но обычно просто ложился рядом на одеяло. Ему было спокойнее в моих объятьях. Мою новую спальню Фредди прозвал «морозильной камерой», потому что даже зимой я спал с открытым настежь окном.

Как-то в воскресенье он проснулся и, спустившись вниз, обнаружил, что я до сих пор в постели — подхватил где-то грипп. Он пришел, лег рядом, прижался ко мне и поцеловал со словами:

— Эх ты, бедняжка!

Казалось, он нисколько не боится гриппа. Мы все понимали, что ему необходимо избегать любой инфекции, особенно гриппа и простуды, ведь они могли оказаться фатальными, но в тот день он совсем не беспокоился о себе. Его иммунитет справился, и он не заразился.

Выхаживая меня от гриппа, Фредди решил, что моей комнате не помешает обновление. И загорелся идеей обставить ее современной мебелью в стиле бидермайер [69], которую собирался заказать у компании-изготовителя в Челси. Он самостоятельно разработал дизайн журнального столика и спального гарнитура — черпал идеи из книг о стиле бидермайер и делал зарисовки журнального столика в блокноте. Эскиз получился замечательный: круглый двухъярусный столик с ножками, окрашенными под черное дерево и декорированными золотыми звездочками. Спальный гарнитур и так выглядел бесподобно, но Фредди казалось, что не хватает последнего штриха. Он принес сумку с бронзовой фурнитурой для мебели и выбрал несколько крупных украшений. Вдобавок Фредди купил мне новое зеркало и три антикварных комода — опять-таки в стиле бидермайер. А через несколько недель зарезервировал у поставщика еще несколько предметов мебели.

Отправляя Терри получать заказ, в доказательство, что перенял от меня хоть что-то полезное, он произнес:

— Не забудь попросить скидку!

Переезжая в свою комнату окончательно, я не стал забирать свои фотографии с прикроватной тумбочки в спальне Фредди. Не хотелось, чтобы он думал, будто я отдалился от него. Единственное, что я взял с собой, — маленький будильник от «Картье». Постепенно Фредди начал переносить фотографии в мою комнату одну за другой.

Этот переезд в Розовую комнату ознаменовал окончание практически всех наших сексуальных отношений. Секс не только перестал доставлять ему удовольствие, но превратился в мучительное испытание. Теперь мы довольствовались самым приятным занятием: нежными поцелуями, сердечными объятиями. И они ни в чем не уступали нашему сексу, каким бы страстным он ни был.

Лечение Фредди от СПИДа вышло на новый этап: под левой ключицей ему установили небольшой катетер с резиновой пробкой. Приспособление очень компактное и практически незаметное, по крайней мере, нашим объятиям оно точно не мешало. Катетер облегчил внутривенное введение лекарств и, что еще важнее, позволял Фредди передвигаться. Сунув лекарство в карман и спрятав трубку, ведущую к катетеру, он даже мог куда-то выезжать.

Первоначально я помогал Джо и Фиби давать Фредди некоторые препараты — разводил в воде белый порошок, приносил ему таблетки. Но с внутривенными вливаниями и катетером все стало намного сложнее.

Мне предлагали самому делать ему внутривенные вливания, но я попросил извинения и отказался. Не хотел брать на себя такую ответственность. К тому же был риск занести инфекцию. Я работал на улице, запускал руки по локоть в навоз для удобрения клумб и, случалось, вымокал по пояс от барахтанья в грязной воде пруда с карпами кои. Сад — питательная среда размножения всевозможных микробов. Чтобы давать Фредди лекарства каждые несколько часов, мне пришлось бы постоянно намываться. Даже Джо, у которого от постоянной работы на кухне были кристально чистые руки, каждый раз по полчаса обрабатывал их стерильным раствором. Я беспокоился, что не смогу так тщательно мыться. Это был неоправданный риск.