Михаил Беломлинский - Мне повезло: я всю жизнь рисую!

В этом мае, когда отмечалась 63-я годовщина со дня Победы в Великой Отечественной войне и 60 лет со дня образования государства Израиль, я вспомнил историю, которая произошла в 1970 году, когда в Советском Союзе праздновали 25-летие Победы.

В 1970 году детский журнал «Мурзилка» к 25-летию Победы стал печатать «Героическую азбуку» — рассказики о героях Великой Отечественной войны всех национальностей СССР, от А до Я. Они так и назывались — Абхазец, Аджарец и т. д. И вначале все было хорошо — Адыгеец, Азербайджанец, Армянин, но в №8 очередь дошла до буквы Е. И на страничке был напечатан рассказик про геройски погибшего политрука Георгия Гардемана.

Ничего удивительного в этом не было. Тысячи евреев были награждены орденами и медалями, 150 получили звание Героев Советского Союза, а некоторые — дважды. И над рассказиком было напечатано его название: ЕВРЕЙ.

Ндо сказать, что в Советском Союзе слово ЕВРЕЙ при Хрущеве еще существовало. Выступая перед писателями, Никита Сергеевич вспоминал, что на шахте в Юзовке у него был приятель — еврей.

А при Брежневе это слово совершенно исчезло, его заменили стойким словообразованием «лицо еврейской национальности». То есть в энциклопедии это слово было, и роман Фейхтвангера назывался «Еврей Зюс», а не «Лицо еврейской национальности Зюс», но в периодической печати оно практически не употреблялось, ну а в детской — тем более.

И поэтому название «Еврей» выглядело так необычно, так дерзко и вызывающе, что не могло пройти незамеченным… и ужасно испугало евреев.

Соседка по коммуналке Софья Абрамовна, читая внучке «Мурзилку», чуть с ума не сошла от страха и шептала мне в коридоре: «Ой, это не к добру, вот увидите… Нам не надо высовываться, хорошо не будет…»

И действительно разразился жуткий скандал. Редактору влепили выговор: «Льет воду на мельницу сионизма и израильской военщины» и т. д.

Но они сами виноваты. Дождались бы буквы Л и назвали бы рассказик про геройски павшего политрука Гардемана «Лицо еврейской национальности», и все прошло бы без шума.

А то действительно так нахально: «ЕВРЕЙ».

ЕВРЕЙ

Командира убили.

— Вперед! — политрук повел за собой роту. — Вперед!

И яростные бойцы выметают врага из его же окопов.

Выбить выбили, но удержаться надо. А в роте осталось тринадцать бойцов. И никакой передышки.

— Танки!

За танками прячется пехота врага. Густо идут.

— Держаться до последнего!

Держались, но танков было много. Осталась последняя граната. Политрук взял ее себе. Тут нельзя промахнуться. Промахнешься — и танк уничтожит последних защитников рубежа.

Через бруствер врагу навстречу. Под гусеницы. Взрыв. Черным дымом окуталась крестоносная машина. Замерла.

Так погиб политрук Георгий Гардеман.

В 1976 году в Ленинградском отделении издательства «Детская литература» включили в план книжку Джона Толкиена «Хоббит», и мне предложили ее иллюстрировать.

До этого я не читал ее и даже имени автора не слышал, в общем, как и большинство людей в Советском Союзе.

Джон Толкиен родился в Южной Африке, а писать он начал, когда готовил к защите свою диссертацию. Первый роман «Хоббит» он написал в 1937 году для собственных детей, а в середине 50-х он стал автором эпопеи «Властелин колец». Спустя 10 лет эта эпопея стала социокультурным феноменом. Ее перевели на многие языки мира и издавали гигантскими тиражами, но до Советского Союза Толкиен добрался с большим опозданием, через 40 лет.

Книжку «Хоббит» в прекрасном переводе Н. Рахмановой подтолкнула к печати редактор С. Шолохова — влиятельная дама, дочь М. А. Шолохова. Благодаря ей Москве не удалось забрать эту книжку из Ленинградского отделения. Дело в том, что лучшие, самые интересные для художников книги-сказки, переводную литературу традиционно издавала Москва, оставляя Ленинграду книги ленинградских писателей. В основном это были бесконечные рассказы про пионеров и октябрят, про штурм Зимнего дворца в 1917 году и т. д.

Борьба с Москвой заняла массу времени, и когда мне наконец дали рукопись для иллюстрирования — сроки сильно меня поджимали. Мне книжка очень понравилась, работал я с огромным удовольствием и сделал все вовремя.

Главного героя — Бильбо Беггинса я рисовал с моего любимого актера Евгения Леонова, идеально для этого подходящего; добродушного, толстенького, с мохнатыми ногами. Я часто рисую героев книг с конкретных людей-актеров или своих приятелей. Так, «Янки при дворе короля Артура» рисовал с Сергея Юрского; героев серии Лемони Сникета «Тридцать три несчастья», которую сейчас делаю, рисую с Михаила Козакова, Вуди Аллена с Джима Керри и т. д.

Рисунки в издательстве очень понравились, особенно, естественно, Хоббит-Леонов, и книгу отправили в типографию, а я с нетерпением ждал ее выхода.

Но тут вдруг в «Литературной газете» появилась огромная статья Юрия Никулина, где знаменитый клоун и киноартист жаловался на то, что изготовители каких-то бесконечных дурацких кукол украли его имидж и используют для своих целей, что его ужасно возмущает и огорчает.

Все это было справедливо, поскольку речь шла о банальном нарушении авторских прав, о которых представление в то время в Союзе было самое смутное.

Кукла «Клоун», автор Лев Сморгон

Замечательный ленинградский скульптор Лев Сморгон — автор почти сотни игрушек, выпускавшихся массовыми тиражами на территории СССР. Среди его работ такие, как «Гимнастка» (1957 год), «Володька» (1967), «Антон» (1968 год), «Дядя Степа» (конец 60-х годов) и многие другие.

И тут моя умная жена Вика говорит: «Ну, все! Начинается очередная идиотская кампания в печати — защита авторских прав, и твой Хоббит-Леонов идеально подходит для ее иллюстрирования — ты без спроса украл его имидж и изобразил его пузатого, с мохнатыми ногами, может быть, его это возмущает…»

Получалось, что это так. И теперь, видя Леонова в кино или по телевидению, я смотрел на него с опаской, представляя, как он будет возмущаться или вообще подаст в суд на художника.

В общем, я ждал неприятностей. Но тут Леонов приехал в Питер, в Дом кино, где проходила премьера фильма с его участием, и режиссер Володя Шредель — наш приятель, пригласил нас на просмотр и банкет.

На банкете жена говорит: «Вот сейчас все выпьют, расслабятся, и хорошо бы тебе показать Леонову книгу» (я только что получил сигнальный экземпляр).

Она помчалась домой и привезла «Хоббита», и когда режиссер познакомил нас с Леоновым, я ему говорю: «Евгений Павлович! Вы мой самый любимый артист. Я вот даже в замечательную книжку вас нарисовал, без вашего, правда, разрешения». Тут он, вопреки всем моим опасениям, пришел в неописуемый восторг, прямо хохотал, рассматривая все картинки (и кругом все смеялись), а потом вдруг так растерянно спрашивает: «Эх, а где бы вот и мне достать такую книжку, ведь это, наверное, трудно?»