Владимир Владимиров - Призраки измены. Русские спецслужбы на Балтике в воспоминаниях подполковника В. В. Владимирова, 1910–1917 гг.

Башня

Особое внимание населения вызвала башня-маяк вблизи имения Кезель, ныне хорошо отремонтированная. (На странице 16 снимок башни и обгоревшей ели.) Занимая господствующее положение над высшими точками поверхности Эзеля, вышка-маяк представляет весьма удобное место для всевозможных наблюдений на суше и на море. Площадка вышки обита оцинкованной медью недавно. На этой вышке, по словам свидетелей, появлялись очень часто какие-то огни, а летом до войны племянник помещика германский летчик неоднократно здесь восхищался видами о. Эзеля. О башне-вышке сложилось стихотворение, не лишенное известного значения.

Кезельская башня распоряжением высшей власти разрушена до основания в июне 1915 года. Молва гласит, что австро-германцы интересовались мельницами и заготовляли бензин в укрытых местах для гидроаэропланов. Эти слухи трудно проверить и пока можно признать маловероятными. Знаменательно и то, что до войны в бухтах Эзеля (Тагалахт, Мустель, Соэло) часто заезжали торговые суда германские за лесом.

Соглядатай Л. Шенфельд

К числу лиц, обнаруживших интерес к о. Эзелю и в частности к Кильконду, можно причислить германского подданного Шенфельда. Этот господин незадолго до войны прибыл в Кильконд, поступил приказчиком в лавку мелкого торговца-эста и благополучно прожил в пункте обороны до ноября месяца. Какие обстоятельства вынудили почтенного Шенфельда служить у торговца приказчиком, неизвестно, но достоверно, что он пользовался некоторым покровительством и не был выслан с о. Эзеля до второй половины ноября месяца 1914 года.

Болезнь ротмистра Р<���ябце>ва

Если расследование ротмистра Р<���ябцева> остановилось только на австро-германцах, то личность офицера не подвергалась бы оскорблениям. Ввиду же того, что им доказано было благополучное пребывание подданных враждебных нам государств в благоприятной среде, обращено внимание на вышку, на места спусков гидроаэропланов и заподозрены некоторые местные лица, которые могли оказать услуги врагам России (напр<���имер> братья Пийк и др.), то за таковую продерзость русский ротмистр Р<���ябцев> был объявлен нервнобольным «сумасшедшим» и переведен в другой округ, а вахмистр И. был назначен к переводу на другой пост.

Пожары

Долговременное пребывание австро-германцев на о. Эзеле давало повод думать, что их присутствие кому-то необходимо или полезно. Небывалое же количество пожаров осенью и зимой 1914 года (свыше 10) и обилие сигнальных огней в значительной степени подтверждали эту мысль. При движении 350 Лифляндской дружины на пути почему-то было два-три случая невыясненного пожара.

Неразрешенный вопрос

В населении вызывает вопрос, почему ангары авиационной станции до начала военных действий были окрашены в яркие цвета и почему на о. Фильзанде, прикрывающем м. Кильконд, был продан казенный лес на сруб с ведения Эзельского лесничего фон В<���арденбур>га [168]. В случае вырубки леса авиационная станция была бы совершенно обнажена и открыта для вражеских судов на десятки верст. Невзирая на заверения некоторых официальных лиц о безопасности острова и не обращая внимания на признание тревоги населения за плод расстроенного воображения, мирные жители, не связанные общностью интересов с местными влиятельными лицами, упорно твердили везде и всюду про угрожающую опасность. Негласными официальными расследованиями, как передают, установлена была наличность и обоснованность тревоги населения русского и эстонского. И высшая администрация, по-видимому, разделяла настроение большинства населения и произвела ряд перемещений в островном служебном мире.

Конец тревоги и прибытие войска

Небывалое событие переживал о. Эзель. Государь император оказал великую честь присылкой своего доблестного войска для защиты его от врагов. Население (русское и эстонское) встретило его молебствием, народным гимном, триумфальными арками и хлебом-солью. Выражениям глубокой радости и благодарности не было конца, что обнаружилось в верноподданнических телеграммах.

Выступление немцев и победа русских

Иначе отнеслось к царскому войску немецкое население, не встретило его и проявило признак недружелюбия. Не желая помириться с прибытием войска, независимого от какого бы то ни было местного влияния, немецкое население, точно по указке, стало распространять всевозможные сплетни о появлении дружины [169], писать доносы и усиленно хлопотать перед сородичами на верхах служебной иерархии об удалении войска с территории острова. Для удаления войска были мобилизованы все сородичи и предприняты разнообразные меры. Характерны следующие слова одного из баронов Ф. к сородичу фон Э. в письме, приобретшем на месте известность: «Этот человек (полковник Родзянко) нам не подходит, и по моему мнению, мы должны принять самые энергичные меры до самого высшего предела, чтобы не вышли разные неприятности. Жаль, мы так долго его терпели». А другой эзельский барон Б., в полной уверенности в силу петроградских сородичей и русских немцелюбов, подал по назначению на командира 350 Лифляндской дружины жалобу, насыщенную клеветой и самых низкопробных измышлений. Уже по острову разнеслась с быстротой молнии весть об удалении дружины и появились первые вестники – 352 Лифляндской дружины, готовившейся в распутицу середине марта пешком перебраться на о. Эзель на смену прежней. Русское и эстонское население испытывало большую тревогу и чувствовало себя как бы в осадном положении. При Божьей помощи и высочайшей милости злая попытка врагов России потерпела жесткое крушение: 350 Лифляндская пешая дружина во главе с доблестным командиром П.В. Родзянко осталась на острове на радость верноподданным и на страх врагам России. Между прочим чувства преобладающего населения ярко выразились в донесении его Главнокомандующему шестой армии и в адресе на имя командира 350 Лифляндской дружины, подписанных представителями населения (крестьянами), государственных учреждений и обществ. Представители русского, эстонского и латышского населения, поблагодарив высшее военное начальство за присылку войска, в своем донесении заявляют: «За короткое время своего пребывания на о. Эзеле 350 Лифляндская пешая дружина заслужила общую любовь и уважение. Но на о. Эзеле нашлись некоторые лица, недовольные присутствием царского войска, которые стали распространять ложные слухи о дружине и предпринимать всевозможные меры к ее удалению. С чувством полного негодования мы категорически отвергаем всякую клевету на доблестную нашу дружину и не можем примириться с мыслью об ее уходе в угоду врагам России. Не имея права касаться распоряжений высшего военного начальства, мы – верноподданные Царя и Отечества, считаем долгом чести и присяги доложить вашему высокопревосходительству, что случайное совпадение возможного ухода доблестной дружины с г. командиром и гг. офицерами с усиленными попытками со стороны врагов к ее удалению, вызовет в нас искреннее чувство сожаления и серьезную тревогу. При сем почитаем долгом доложить вам, что мы единодушно верим в полную независимость русской армии от каких бы то ни было местных влияний».