Олег Дорман - Я медленно открыла эту дверь

Дед мой, Александр Федорович Луговской, преподаватель и инспектор Первой Московской гимназии, дворянин.

Девичья фамилия бабушки – Успенская. Её отец служил при Синоде.

Нина, Таня и Володя Луговские.

Вероятно, деду разрешили жить в городе Белом благодаря его востребованной ремесленной профессии: он был часовщиком и ювелиром.

Бабушка Муся Мовшевна. Что соединило этих двух столь непохожих людей?

Мама моя, Ирина Соломоновна, по метрике Рися Залмоновна, была из младших детей в семье. Она родилась в 1902 году.

Он входил в комнату и сразу заполнял ее всю своим ростом, статью, раскатами голоса, замечательными рассказами, остроумными репликами. Как же могла моя бедная мама устоять перед таким блестящим господином!

Моя вера в маму не знала границ. Она была для меня весь мир, надежная защита и покой.

Когда мне исполнилось четыре года, мама стала опять ездить на туристские базы, на которых она работала.

Первый, кого я помню, – маленький ослик с мягкими губами. Помню его кроткие глаза, подвижные уши, вздрагивающую шкуру, серую, чуть стертую поклажей спину.

Мне было довольно того, что мама рядом. О других возможностях я даже не подозревала.

Навстречу плыл баркас, набитый людьми. И кто-то, перегнувшись, сложил руки рупором и крикнул нам: «Война!»

Отец не добрался до действующей армии. По дороге их эшелон разбомбили, его сильно контузило, и он вернулся в Москву больной, раздавленный, неузнаваемый.

Лёлька, Лев Селезнев, единственный сын тети Эммы, в восемнадцать неполных лет ушедший добровольцем на фронт.

Мы жили в нежности и согласии. Мама ни в чём не стесняла мою самостоятельность. Она была удивительно тонким и деликатным человеком.

Обучение в те годы было раздельным. Мальчики появлялись у нас только на вечерах, когда я уже училась в старших классах.

Мне забинтовали голову, будто ее разнесло снарядом. Раненый генерал вызывал больше сочувствия, чем не желавшая оставить его в покое Волконская.

Первые годы в институте вспоминаются как сплошное счастье.

Мне хотелось, чтобы у моих детей был дом, воспоминание о котором согревало бы их долгие годы. Но опыта такого у меня не было.

Любимый, даже обожаемый, единственный. Мой отец.

Михаил Давыдович Вольпин – из тех, встреча с которыми меняет и определяет всю дальнейшую жизнь.

Главным человеком, вокруг которого в объединении «Юность» всё жило и творилось, был Александр Григорьевич Хмелик.

Сергей Александрович Ермолинский и Татьяна Александровна – младшая сестра моего отца – соединили свои жизни уже в очень зрелом возрасте.

Сергей Юрский, Андрей Хржановский и Мариэтта Чудакова.