Владимир Высоцкий - Ни единою буквой не лгу: Стихи и песни

Вот пишут — голос мой не одинаков:

То хриплый, то надрывный, то глухой.

И просит население бараков:

«Володя, ты не пой за упокой!».

Но что поделать, если я не звонок,—

Звенят другие — я хриплю слова.

Обилие некачественных пленок

Вредит мне даже больше, чем молва.

Вот спрашивают: «Попадал ли в плен ты?»

Нет, не бывал — не воевал ни дня!

Спасибо вам, мои корреспонденты,

Что вы неверно поняли меня.

Друзья мои, — жаль что не боевые,—

От моря, от станка и от сохи,

Спасибо вам за присланные — злые

И даже неудачные стихи.

Вот я читаю: «Вышел ты из моды.

Сгинь, сатана, изыди, хриплый бес.

Как глупо, что не месяцы, а годы

Тебя превозносили до небес!»

Еще письмо: «Вы умерли от водки!»

Да, правда, умер — но потом воскрес.

«А каковы доходы ваши все-таки?

За песню трешник — вы же просто крез!»

За письма высочайшего пошиба:

Идите, мол, на Темзу и на Нил,—

Спасибо, люди добрые, спасибо,—

Что не жалели ночи и чернил.

Но только я уже бывал на Темзе,

Собакою на Сене восседал.

Я не грублю, но отвечаю тем же,—

А писем до конца не дочитал.

И ваши похвалы и комплименты,

Авансы мне — не отфутболю я:

От ваших строк, мои корреспонденты,

Прямеет путь и сохнет колея.

Сержанты, моряки, интеллигенты,—

Простите, что не каждому ответ:

Я вам пишу, мои корреспонденты,

Ночами песни — вот уж десять лет.

В тиши перевала, где скалы ветрам не помеха,

На кручах таких, на какие никто не проник,

Жило-поживало веселое горное, горное эхо,

Оно отзывалось на крик — человеческий крик.

Когда одиночество комом подкатит под горло,

И сдавленный стон еле слышно в обрыв упадет,

Крик этот о помощи эхо подхватит, подхватит

проворно,

Усилит и бережно — в руки своих — донесет.

Должно быть, не люди, напившись дурмана и зелья,

Чтоб не был услышан никем громкий топот и храп.

Пришли умертвить, обеззвучить живое ущелье,

И эхо связали, и в рот ему всунули кляп.

Всю ночь продолжалась кровавая злая потеха,

И эхо топтали, но звука никто не слыхал.

К утру расстреляли притихшее горное эхо,

И брызнули камни, как слезы, из раненых скал…

Чтоб не было следов, повсюду подмели…

Ругайте же меня, позорьте и трезвоньте:

Мой финиш — горизонт, а лента — край земли,—

Я должен первым быть на горизонте!

Условия пари одобрили не все —

И руки разбивали неохотно.

Условье таково: чтоб ехать — по шоссе,

И только по шоссе бесповоротно.

Наматываю мили на кардан

И еду параллельно проводам.

Но то и дело тень перед мотором —

То черный кот, то кто-то в чем-то черном.

Я знаю — мне не раз в колеса палки ткнут.

Догадываюсь, в чем и как меня обманут.

Я знаю, где мой бег с ухмылкой пресекут

И где через дорогу трос натянут.

Но стрелки я топлю — на этих скоростях

Песчинка обретает силу пули,—

И я сжимаю руль до судорог в кистях —

Успеть, пока болты не затянули!

Наматываю мили на кардан

И еду вертикально к проводам.

Завинчивают гайки, — побыстрее! —

Не то поднимут трос как раз, где шея.

И плавится асфальт, протекторы кипят,

Под ложечкой сосет от близости развязки.

Я голой грудью рву натянутый канат,—

Я жив — снимите черные повязки!

Кто вынудил меня на жесткое пари —

Нечистоплотны в споре и расчетах.

Азарт меня пьянит, но, как ни говори,

Я торможу на скользких поворотах.

Наматываю мили на кардан —

Назло канатам, тросам, проводам,—

Вы только проигравших урезоньте,

Когда я появлюсь на горизонте!

Мой финиш — горизонт — по-прежнему далек,

Я ленту не порвал, но я покончил с тросом,—

Канат не пересек мой шейный позвонок,

Но из кустов стреляют по колесам.

Меня ведь не рубли на гонку завели,—

Меня просили: «Миг не проворонь ты —

Узнай, а есть предел — там, на краю земли,

И — можно ли раздвинуть горизонты?!»

Наматываю мили на кардан

И пулю в скат влепить себе не дам.

Но тормоза отказывают, — кода! —

Я горизонт промахиваю с хода!

Была пора — я рвался в первый ряд,

И это все от недопониманья.

Но с некоторых пор сажусь назад:

Там, впереди, как в спину автомат,—

Тяжелый взгляд, недоброе дыханье.

Может, сзади и не так красиво,

Но — намного шире кругозор,

Больше и разбег, и перспектива,

И еще — надежность и обзор.

Стволы глазищ — числом до десяти —

Как дула на мишень, но на живую.

Затылок мой от взглядов не спасти,

И сзади так удобно нанести

Обиду или рану ножевую.

Может, сзади и не так красиво,

Но — намного шире кругозор,

Больше и разбег, и перспектива,

И еще — надежность и обзор.

Мне вреден первый ряд, и, говорят,—

От мыслей этих я в ненастье ною.

Уж лучше — где темней — в последний ряд:

Отсюда больше нет пути назад,

И за спиной стоит стена стеною.

Может, сзади и не так красиво,

Но — намного шире кругозор,

Больше и разбег, и перспектива,

И еще — надежность и обзор.

И пусть хоть реки утекут воды,

Пусть будут в пух засалены перины —

До лысин, до седин, до бороды

Не выходите в первые ряды

И не стремитесь в примы-балерины.

Может, сзади и не так красиво,

Но — намного шире кругозор,

Больше и разбег, и перспектива,

И еще — надежность и обзор.

Надежно сзади, но бывают дни —

Я говорю себе, что выйду червой:

Не стоит вечно пребывать в тени —

С последним рядом долго не тяни,

А постепенно пробирайся в первый.

Может, сзади и не так красиво,

Но — намного шире кругозор,

Больше и разбег, и перспектива,

И еще — надежность и обзор.

Сам виноват — и слезы лью и охаю:

Попал в чужую колею глубокую.

Я цели намечал свои на выбор сам —

А вот теперь из колеи не выбраться.

Крутые скользкие края

Имеет эта колея.

Я кляну проложивших ее —

Скоро лопнет терпенье мое —

И склоняю, как школьник плохой:

Колею, в колее, с колеей…

Но почему неймется мне — нахальный я,—

Условья, в общем, в колее нормальные:

Никто не стукнет, не притрет — не жалуйся!

Желаешь двигаться вперед — пожалуйста!

Отказа нет в еде-питье

В уютной этой колее.

И я живо себя убедил:

Не один я в нее угодил,

Так держать — колесо в колесе! —

И доеду туда, куда все.

Вот кто-то крикнул сам не свой: «А ну, пусти!» —

И начал спорить с колеей по глупости.

Он в споре сжег запас до дна тепла души —

И полетели клапана и вкладыши.

Но покорежил он края —

И шире стала колея.

Вдруг его обрывается след…

Чудака оттащили в кювет,

Чтоб не мог он нам, задним, мешать