Владимир Высоцкий - Ни единою буквой не лгу: Стихи и песни

Борис Буткеев (Краснодар) проводит апперкот.

Вот он прижал меня в углу, вот я едва ушел…

Вот апперкот — я на полу, и мне нехорошо!

И думал Буткеев, мне челюсть кроша:

И жить хорошо, и жизнь хороша!

При счете семь я все лежу — рыдают землячки.

Встаю, ныряю, ухожу — и мне идут очки.

Неправда, будто бы к концу я силы берегу,—

Бить человека по лицу я с детства не могу.

Но думал Буткеев, мне ребра круша:

И жить хорошо, и жизнь хороша!

В трибунах свист, в трибунах вой: —

Ату его.

Он трус. — Буткеев лезет в ближний бой —

А я к канатам жмусь.

Но он пролез — он сибиряк,—

Настырные они,—

И я сказал ему: «Чудак!

Устал ведь — отдохни!»

Но он не услышал — он думал, дыша,

Что жить хорошо и жизнь хороша!

А он все бьет — здоровый, черт, — я вижу — быть беде.

Ведь бокс не драка — это спорт отважных и т. д.

Вот он ударил — раз, два, три —

И… сам лишился сил,—

Мне руку поднял рефери, которой я не бил.

Лежал он и думал, что жизнь хороша.

Кому хороша, а кому — ни шиша.

Мяч затаился в стриженой траве,

Секунда паузы на поле и в эфире…

Они играют по системе «дубль-ве»,—

А нам плевать, у нас — «четыре-два-четыре».

Ох инсайд! Для него — что футбол, что балет,—

И всегда он играет по правому краю.

Справедливости в мире и на поле нет,—

Потому я всегда только слева играю.

Мяч затаился в стриженой траве,

Секунда паузы на поле и в эфире…

Они играют по системе «дубль-ве»,—

А нам плевать, у нас — «четыре-два-четыре».

Вот инсайд гол забил, получив точный пас.

Я хочу, чтоб он встретился мне на дороге,—

Не могу: меня тренер поставил в запас,

А ему сходят с рук перебитые ноги.

Мяч затаился в стриженой траве,

Секунда паузы на поле и в эфире…

Они играют по системе «дубль-ве»,—

А нам плевать, у нас — «четыре-два-четыре».

Ничего! Я немножечко повременю,

И пускай не дают от команды квартиру —

Догоню, я сегодня его догоню,—

Пусть меня не заявят на первенство мира.

Мяч затаился в стриженой траве,

Секунда паузы на поле и в эфире…

Они играют по системе «дубль-ве»,—

А нам плевать, у нас — «четыре-два-четыре».

Ничего! После матча его подожду —

И тогда побеседуем с ним без судьи мы,—

Пропаду, чует сердце мое — попаду

Со скамьи запасных на скамью подсудимых.

Мяч затаился в стриженой траве,

Секунда паузы на поле и в эфире…

Они играют по системе «дубль-ве»,—

А нам плевать, у нас — «четыре-два-четыре».

Я раззудил плечо — трибуны замерли,

Молчанье в ожидании храня.

Эх, что мне мой соперник — Джонс ли,

Крамер ли,—

Рекорд уже в кармане у меня!

Заметано, заказано, заколото,—

Мне кажется, я следом полечу.

Но мне нельзя, ведь я — метатель молота:

Приказано метать — и я мечу.

Эх, жаль, что я мечу его в Италии,—

Я б дома кинул молот без труда —

Ужасно далеко, куда подалее,

И лучше — если б враз и навсегда.

Я был кузнец, ковал на наковальне я,

Сжимал свой молот и всегда мечтал:

Закинуть бы его куда подалее,

Чтобы никто его не разыскал.

Я против восхищения повального,

Но я надеюсь: года не пройдет —

Я все же зашвырну в такую даль его,

Что и судья с ищейкой не найдет.

А вот сейчас, как все и ожидали, я

Опять его метнул себе во вред —

Ужасно далеко, куда подал ее,

Так в чем успеха моего секрет?

Сейчас кругом корреспонденты бесятся.

«Мне помогли, — им отвечаю я,—

Подняться по крутой спортивной лестнице

Мой коллектив, мой тренер и — семья».

Разбег, толчок… И стыдно подыматься:

Во рту опилки, слезы из-под век,—

На рубеже проклятом два двенадцать

Мне планка преградила путь наверх.

Я признаюсь вам, как на духу:

Такова вся спортивная жизнь,—

Лишь мгновение ты наверху —

И стремительно падаешь вниз.

Но съем плоды запретные с древа я,

И за хвост подергаю славу я.

У кого толчковая — левая,

А у меня толчковая — правая.

Разбег, толчок… Свидетели паденья

Свистят и тянут за ноги ко дну.

Мне тренер мой сказал без сожаленья:

«Да ты же, парень, прыгаешь в длину!

У тебя — растяженье в паху;

Прыгать с правой — дурацкий каприз,—

Не удержишься ты наверху —

Ты стремительно падаешь вниз».

Но, задыхаясь, словно от гнева я,

Объяснил толково я: главное,

Что у них толчковая — левая,

А у меня толчковая — правая!

Разбег, толчок… Мне не догнать канадца —

Он мне в лицо смеется на лету.

Я снова планку сбил на два двенадцать —

И тренер мне сказал напрямоту,

Что — начальство в десятом ряду,

И что мне прополощут мозги,

Если враз, в сей же час не сойду

Я с неправильной правой ноги.

Но лучше я выпью зелье с отравою,

Я над собою что-нибудь сделаю,—

Но свою неправую правую

Я не сменю на правую левую!

Трибуны дружно начали смеяться —

Но пыл мой от насмешек не ослаб:

Разбег, толчок, полет… И два двенадцать —

Теперь уже мой пройденный этап.

И пусть болит моя травма в паху,

Пусть допрыгался до хромоты,—

Но я все-таки был наверху —

И меня не спихнуть с высоты.

Я им всем показал «ху из ху»,—

Жаль, жена подложила сюрприз:

Пока я был на самом верху —

Она с кем-то спустилася вниз.

Но съел плоды запретные с древа я,

И за хвост подергал все же славу я.

Пусть у них толчковая левая,

Но моя толчковая — правая.

Что случилось, почему кричат?

Почему мой тренер завопил?

Просто — восемь сорок результат,—

Правда, за черту переступил.

Ой, приходится до дна ее испить —

Чашу с ядом вместо кубка я беру.

Стоит только за черту переступить —

Превращаюсь в человека-кенгуру.

Что случилось, почему кричат?

Почему соперник завопил?

Просто — ровно восемь шестьдесят,—

Правда, за черту переступил.

Что же делать мне, как быть, кого винить —

Если мне черта совсем не по нутру?

Видно, негру мне придется уступить

Этот титул человека-кенгуру.

Что случилось, почему кричат?

Стадион в единстве завопил…

Восемь девяносто, говорят,—

Правда, за черту переступил.

Посоветуйте вы все, ну как мне быть?

Так и есть, что негр титул мой забрал.

Если б ту черту да к черту отменить,

Я б Америку догнал и перегнал.

Что случилось, почему молчат?

Комментатор даже приуныл.

Восемь пять — который раз подряд,—

Значит — за черту не заступил.

Я бегу, топчу, скользя

По гаревой дорожке,—

Мне есть нельзя, мне пить нельзя,

Мне спать нельзя — ни крошки.