Владимир Высоцкий - Ни единою буквой не лгу: Стихи и песни

Оглашенные, неугомонные!

Нынче пир, буйный пир на весь мир.

Все — желанные, все — приглашенные!

Как на ярмарочной площади

Вы веселие обрящете,

Там и горло прополощете,

Там споете да попляшете.

Не серчай, а получай

Чашу полновесную!

Подходи да привечай

Жениха с невестою!

Топочи, хлопочи, хохочи!

Хороводы води развеселые!

По бокам, по углам — к старикам —

Разойдись, недоёные, квелые!

Поздравляй, да с пониманием,

За застольною беседою —

Со счастливым сочетанием

Да с законною победою.

Наша свадьба — не конец

Дельцу пустяковому:

Делу доброму — венец

Да начало — новому!

Я несла свою Беду

По весеннему по льду.

Обломился лед — душа оборвалася,

Камнем под воду пошла,

А Беда — хоть тяжела,—

А за острые края задержалася.

И Беда с того вот дня

Ищет по свету меня.

Слухи ходят — вместе с ней —

с Кривотолками.

А что я не умерла,

Знала голая ветла

И еще перепела с перепелками.

Кто ж из них сказал ему,

Господину моему,—

Только выдали меня, проболталися.

И, от страсти сам не свой,

Он отправился за мной,

А за ним — Беда с Молвой увязалися.

Он настиг меня, догнал,

Обнял, на руки поднял.

Рядом с ним в седле Беда ухмылялася…

Но остаться он не мог —

Был всего один денек,

А Беда — на вечный срок задержалася.

В заповедных и дремучих

Страшных Муромских лесах

Всяка нечисть бродит тучей

И в проезжих сеет страх:

Воет воем, что твои

упокойники…

Если есть там соловьи —

то разбойники.

Страшно, аж жуть!

В заколдованных болотах

Там кикиморы живут,—

Защекочут до икоты

И на дно уволокут.

Будь ты конный, будь ты пеший —

заграбастают,

А уж лешие —

так по лесу и шастают.

Страшно, аж жуть!

А мужик — купец и воин —

Попадал в дремучий лес —

Кто за чем: кто с перепою,

А кто сдуру в чащу лез.

По причине попадали,

без причины ли,

Только всех их и видали —

словно сгинули.

Страшно, аж жуть!

Из заморского из лесу,

Где и вовсе сущий ад,

Где такие злые бесы —

Чуть друг друга не едят,

Чтоб творить им совместное

зло потом,

Поделиться приехали

опытом.

Страшно, аж жуть!

Соловей-разбойник главный

Им устроил буйный пир,

А от них был Змей трехглавый

И слуга его — Вампир.

Пили зелье в черепах,

ели бульники,

Танцевали на гробах,

богохульники.

Страшно, аж жуть!

Змей Горыныч влез на древо,

Ну — раскачивать его:

«Выводи, Разбойник, девок,

Пусть покажут кой-чего,

Пусть нам лешие попляшут,

попоют,

А не то я, матерь вашу,

всех сгною!»

Страшно, аж жуть!

Соловей-разбойник тоже

Был не только лыком шит,—

Гикнул, свистнул, крикнул: «Рожа,

Гад, заморский паразит,

Убирайся без бою,

уматывай

И Вампира с собою

прихватывай!»

Страшно, аж жуть!

Все взревели, как медведи:

«Натерпелись — столько лет!

Ведьмы мы али не ведьмы,

Патриотки али нет?!

Налил бельма, ишь ты, клещ,

отоварился,

А еще на наших женщин

позарился!..»

Страшно, аж жуть!

…А теперь седые люди

Помнят прежние дела:

Билась нечисть грудью в груди

И друг друга извела.

Прекратилося навек

безобразие —

Ходит в лес человек

безбоязненно.

И не страшно ничуть!

Как во смутной волости

Лютой, злой губернии,

Выпадали молодцу

Все шипы да тернии.

Он обиды зачерпнул, зачерпнул

Полные пригоршни,

Ну, а горе, что хлебнул,—

Не бывает горше.

Пей отраву, хоть залейся!

Благо, денег не берут.

Сколь веревочка ни вейся —

Все равно совьешься в кнут.

Гонит неудачников

По миру с котомкою.

Жизнь текет меж пальчиков

Паутинкой тонкою.

А которых повело, повлекло

По лихой дороге —

Тех ветрами сволокло

Прямиком в остроги.

Тут на милость не надейся —

Стиснуть зубы да терпеть!

Сколь веревочка ни вейся —

Все равно совьешься в плеть!

Ох, родная сторона,

Сколь в тебе ни рыскаю,

Лобным местом ты красна

Да веревкой склизкою…

А повешенным сам дьявол-сатана

Голы пятки лижет.

Смех-досада, мать честна! —

Ни пожить, ни выжить!

Ты не вой, не плачь, а смейся —

Слез-то нынче не простят.

Сколь веревочка ни вейся —

Все равно укоротят!

Ночью думы муторней.

Плотники не мешкают.

Не успеть к заутрене —

Больно рано вешают.

Ты об этом не жалей, не жалей,—

Что тебе отсрочка?

На веревочке твоей

Нет ни узелочка.

Лучше ляг да обогрейся —

Я, мол, казни не просплю…

Сколь веревочка ни вейся —

А совьешся ты в петлю!

В королевстве, где все тихо и складно,

Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь,

Появился дикий вепрь огромадный —

То ли буйвол, то ли бык, то ли тур.

Сам король страдал желудком и астмой,

Только кашлем сильный страх наводил.

А тем временем зверюга ужасный

Коих ел, а коих в лес волочил.

И король тотчас издал три декрета:

«Зверя надо одолеть, наконец!

Кто отважится на дело на это —

Тот принцессу поведет под венец!»

А в отчаявшемся том государстве —

Как войдешь, так сразу наискосок,—

В бесшабашной жил тоске и гусарстве

Бывший лучший королевский стрелок.

На полу лежали люди и шкуры,

Пели песни, пили мёды — и тут

Протрубили на дворе трубадуры,

Хвать стрелка! — и во дворец волокут.

И король ему прокашлял: — Не буду

Я читать тебе моралей, юнец!

Если завтра победишь Чуду-юду,

То принцессу поведешь под венец.

А стрелок: — Да это что за награда?

Мне бы выкатить портвейна бадью!

Мол, принцессу мне и даром не надо —

Чуду-юду я и так победю.

А король: — Возьмешь принцессу — и точка!

А не то тебя — раз-два! — ив тюрьму!

Это все же королевская дочка!

А стрелок: — Ну, хоть убей — не возьму!

И пока король с ним так препирался,—

Съев уже почти всех женщин и кур,

Возле самого дворца ошивался

Этот самый то ли бык, то ли тур.

Делать нечего: портвейн он отспорил,

Чуду-юду победил и убег.

Так принцессу с королем опозорил

Бывший лучший, но опальный стрелок.

Куда ни втисну душу я, куда себя ни дену,

За мною пес — судьба моя — беспомощна, больна.

Я гнал ее каменьями, но жмется пес к колену,

Глядит — глаза безумные и с языка слюна.

Морока мне с нею.

Я оком грустнею,

Я ликом тускнею,

Я чревом урчу,

Нутром коченею,

А горлом немею,

И жить не умею,

И петь не хочу.

Неужто старею?

Пойти к палачу,—

Пусть вздернет на рею,

А я заплачу.

Я зарекался столько раз, что на судьбу я плюну,