Федор Раззаков - Владимир Высоцкий - Суперагент КГБ

«Ровно в пять тридцать поезд подходит к вокзалу… Я вижу тебя в конце платформы — бледного, с двумя огромными чемоданами, которые я не узнаю… У меня очень болит голова, и от твоего отсутствующего вида мне становится совсем грустно. Я на всякий случай тайком принюхиваюсь, но от тебя не пахнет водкой, и я уже ничего не понимаю. Ты смотришь как-то сквозь меня, и в твоих глазах меня пугает какая-то пустота… Физическая боль после самой жуткой пьянки — это ничто в сравнении с психическими мучениями. Чувство провала, угрызения совести, стыд передо мной исчезают как по волшебству: морфий все стирает из памяти. Во всяком случае, в первый раз ты думал именно так. Ты даже говоришь мне по телефону с мальчишеской гордостью:

— Я больше не пью. Видишь, какой я сильный?

Я еще не знаю цены этой твоей “силы”. Несколько месяцев ты будешь обманывать себя. Ты прямо переходишь к морфию, чтобы не поддаться искушению выпить. В течение некоторого времени тебе кажется, что ты нашел магическое решение. Но дозы увеличиваются и, сам того не чувствуя, ты попадаешь в еще более чудовищное рабство…».

Здесь отметим одну странность в поведении мемуаристки. У нее ведь старший сын Игорь был наркоманом (на тот момент его стаж исчислялся почти пятью годами), поэтому она должна была хорошо разбираться в симптомах наркомании. Однако ей даже в голову не пришла мысль, что Высоцкий употребляет наркотики. Почему? Дело в том, что тогда это была только «проба пера» — первые опыты Высоцкого с наркотиками, которые никому, кроме него, еще неизвестны. Как мы помним, до этого он сидел на амфетаминах, которые стимулировали его активность. Затем он решил попробовать более сильное средство — морфий, но тогда это еще делалось эпизодически.

О том, каким образом Высоцкий приобщился к наркотикам, существует сразу несколько версий. Причем все эти версии распространял среди своих друзей и близких… сам Высоцкий. Одна версия принадлежит его юной любовнице (с 1978 года) Оксане Афанасьевой: «Володя мне как-то рассказывал, что первый раз ему сделали наркотик в Горьком, чтобы снять синдром похмелья. Врач-женщина сказала, что у ее мужа бывают запои и она легко выводит его из этого состояния одним уколом. Это было в 1977 году. Я точно помню, что Володя сказал, что в 1977 году…».

Другая версия принадлежит Михаилу Шемякину: «Володя мне говорил, что до последних дней своей жизни будет недобрым словом вспоминать человека, своего друга с «Таганки», который посадил его на иглу. Вроде бы из добрых побуждений, пытаясь помочь ему освободиться от алкогольной зависимости. Он уговорил его сделать небольшой укол. Володе стало лучше, но после укола его потянуло снова на кокаиновое похмелье. И пошло-поехало…».

А вот что заявляет администратор Высоцкого В. Янклович: «Я много говорил с Володей на эту тему. Он мне сказал: «Вот ты не был на Западе, а там все творческие люди это делают. Это ведь стимулирует творчество. Я же не злоупотребляю, а только для поддержания формы. И мне это помогает».

Как видим, разброс версий достаточно широк: по Янкловичу, Высоцкий «сел на иглу», чтобы стимулировать свое творчество (то есть, сознательно), по Афанасьевой и Шемякину — его к этому приобщили посторонние люди, причем разные. Почему же Высоцкий был заинтересован в таком разбросе версий, причем мы уверены, что ни одна из них не имеет отношения к правде? Да потому, что на самом деле наркотики вошли в его жизнь с ее тайной стороны — шпионской (певец, как мы помним, участвовал в тайных операциях по функционированию европейского наркотрафика). Вот почему он не мог выложить перед своими друзьями (в том числе и перед любимой женщиной) всю правду, а вынужден был выдумывать различные версии.

Однако повторимся, придя к наркотикам в 1977 году, как к средству борьбы с все чаще возникающими стрессами, Высоцкий на протяжении двух лет будет ловко водить за нос не только Марину Влади, но и многих друзей (в том числе и врачей, находившихся с ним рядом), а также и своего тайного работодателя — КГБ. Как это было возможно?

М. Крыжановский: «Во всех спецслужбах есть одна и та же проблема — безграничное доверие к агентуре, особенно к агентуре, поставляющей ценную информацию. Можно было, конечно, попросить Высоцкого пройти тест на наркотики, но, во-первых, даже мысли о том, что он колется, не возникало у чекистов — он же был мощным, волевым агентом. Во-вторых, вы делаете агенту подобное предложение, это его страшно оскорбляет и унижает и он исчезает куда-нибудь к Туманову на прииски на месяц. А у вас план операции и через 3 дня Высоцкий должен быть во Франции, а затем в Германии, откуда вылетает в Мексику. А операция стоит на контроле у Андропова — вы себе даже представить не можете, что это значит, а я могу. Поэтому с ценной агентурой обращаются очень аккуратно и иногда на этом поприще перебарщивают — слишком ей доверяют. В итоге о наркомании Высоцкого КГБ узнал слишком поздно — упустили агента, к сожалению, а надо было проверять и проверять. Потом, в этой теме наворочено очень много лжи. Я помню одну из первых публикаций о наркомании Высоцкого: там говорилось о том, что В. Абдулов и, кажется, В. Янклович ходили к одному профессору. Так вот Абдулов четко и однозначно написал: почто до самой смерти мы НЕ ЗНАЛИ, что Володя колется. И это говорили лучшие друзья, между прочим. После этого пошел снежный ком — все кому не лень стали разглагольствовать о том, что видели, знали о наркомании Высоцкого. На самом деле при его жизни об этом знали единицы.

Я вам расскажу одну историю, которую теперь уже знают многие. Про «крота» КГБ в ЦРУ О. Эймса. Так вот, он беспредельничал еще круче, хотя был на виду у ЦРУ каждый день, причем работал в сверхзакрытом отделе по проникновению в КГБ. Купил за наличные ($ 500 000) дом, что никто и никогда в Америке не делает — никто это не заметил, купил машину за наличные за годовую зарплату — не заметили, пил по-черному — понятия не имели, встречался в Вашингтоне со связником из ПГУ Черкашиным — ФБР за Черкашиным почему-то не следило, до лампочки. И это в отделе, где каждого проверяют под микроскопом! Не говоря уже о том, что Эймс отказался пару раз пройти детектор лжи — и на это махнули рукой. Вот это полный абзац! Таким же образом КГБ проморгал и наркоманию Высоцкого…».

Итак, весной 1977 года наркотики хоть и вошли в жизнь Высоцкого, но отнюдь не являются для него проблемой. Зато алкоголь является. И в апреле наш герой попадает в Институт Склифосовского, где тамошние врачи ставят ему неутешительные диагнозы: больная печень, плохо функционирующая почка, отечность мозга. Когда, например, читаешь об этом в дневнике В. Золотухина, то невольно кажется — все, Высоцкому конец, не выживет. Читаем: «Врач сказал, что если выкарабкается, а когда-нибудь еще срыв, он либо умрет, либо останется умственно неполноценным…».