Елена Обоймина - Майя Плисецкая. Богиня русского балета

Подтверждением сказанному – интересное свидетельство вдовы композитора Миры Прокофьевой:

«…Уланова и Лепешинская, которые танцуют Катерину, хотят танцевать партию Хозяйки Медной горы, которая уже замечательно выходит у Плисецкой и в которую она уже “вцепилась зубами”… Взять у Плисецкой роль они не могут и поэтому просто говорят, что партия Катерины неинтересна».

Не зря говорят, что балетной труппе Большого всегда были свойственны закулисные интриги и борьба за место на сцене. Впрочем, считается, что некоторым артистам бурное выяснение отношений, к примеру, необходимо как воздух, а соперничество с коллегами не только помогает выжить на сцене, но и заряжает энергией для творчества.

Как бы то ни было, последний балет С. Прокофьева в редакции Л. Лавровского не удержался в репертуаре и был снят после семнадцатого представления. Звездный час его еще не пробил…

В 1955-м на сцену филиала Большого театра перенесли ленинградскую постановку балетмейстера Леонида Якобсона – балет Ф. Яруллина «Шурале». Музыка татарского композитора, погибшего на войне, была отмечена ярко выраженной национальной окраской и в то же время отличалась симфонизмом. Таким же он мечтал видеть и балетный спектакль. Майе Плисецкой предстояло создать в нем еще один образ девушки-птицы Сюимбике, не имевший ничего общего с Одеттой в «Лебедином озере».

Премьера «Шурале» состоялась в конце января 1955 года. Злого лесного лешего Шурале с азартом сыграл Владимир Левашев, а героическую роль Али-Батыра – постоянный партнер Плисецкой тех лет Юрий Кондратов. Зрители приняли спектакль очень доброжелательно. «Как и в каждой своей работе, Якобсон и в «Шурале» был оригинален и изобретателен, – рассказывала балерина. – Не буду перечислять многочисленные находки хореографа, вспомню лишь, как задал он мне интереснейшую задачу сценического перевоплощения: то я заурядная деревенская девушка, то длиннокрылая печальная птица. Все превращения были лишь через пластику, танец, никаких трюков света».

«В Али-Батыре Якобсон умело использует фольклорные мотивы, в Шурале – гротеск, в Сюимбике – классику», – подтверждала ленинградская балерина Татьяна Вечеслова.

По счастью, дуэт главных героев этого балета в исполнении М. Плисецкой и Ю. Кондратова оказался записанным на телевидении. При желании можно найти эту запись в группах, посвященных Майе Плисецкой, в социальных сетях. Поклонники бережно собирают и сохраняют все, имеющее отношение к любимой балерине. В непростой по исполнению хореографии (один прыжок на плечо к партнеру стоит многого!) Плисецкая остается очень выразительной и лиричной. Светлая музыка Фарида Яруллина дополняет созданный ею образ девушки-птицы. Не удивительно, что партию Сюимбике признавали большой удачей балерины…

Когда в Большом театре решили поставить «Лауренсию» А. Крейна, было ясно, что героиню искать не придется: эта партия, казалось, создана для Плисецкой. Все в ней соответствовало ее дарованию: танцы, построенные на больших прыжках и скульптурных позах, множество игровых моментов – комедийных, лирических и драматических.

Такой роли у нее еще не было. В какой-то степени Лауренсия родственна с Китри из первого акта «Дон Кихота», но все же она совсем другая. Майя Михайловна вновь и вновь перечитывала драму Лопе де Вега «Овечий источник», по которой было создано это музыкальное произведение, читала о легендарном исполнении роли Марией Ермоловой. И постепенно вырисовывался танцевальный образ Лауренсии, который ей предстояло исполнить. Фрагменты балета, виртуозные, темпераментные, раскрывали образ ее героини. Плисецкая полюбила этот балет и всегда танцевала Лауренсию, как она сама говорила, «от души».

Поставить «Лауренсию» на сцене Большого театра пригласили из Ленинграда создателя балета Вахтанга Чабукиани. Блестящий танцовщик, Чабукиани сам исполнял ведущую мужскую партию Фрондосо и во время подготовки спектакля, и на первых его представлениях. Плисецкая столкнулась с партнером, весьма близким ей по творческому складу: их сближал с Вахтангом большой сценический темперамент, а также эмоциональный характер их танца.

Жаль, что сценическая жизнь «Лауренсии» в Большом театре, как, впрочем, и в других театрах страны, оказалась недолгой. Но, несмотря на это, партия главной героини по праву заняла важное место в творчестве Майи Плисецкой.

Вахтанг Чабукиани в роли Фрондосо и Майя Плисецкая в роли Лауренси в балете «Лауренсия». 1970 г.

Между тем миновали еще три гастрольные поездки Большого: в Голландию, Грецию и Китай. Все три – без Майи Плисецкой.

Сюжет повторялся один и тот же. Балерине объявляли: «Вы включены в концертную группу», а… в последний момент в зарубежную поездку отправлялись другие. Аргументы выдвигались прежние: «на вас весь репертуар, в следующем месяце – важные высокие гости, москвичи хотят вас видеть…».

В голове невольно возникали разные подозрения. Сначала Майя Михайловна предположила, что виной всему театральные интрижки, связанные с завистью коллег. Видимо, не хотят подружки-балерины допустить ее мирового признания… То ли кто-то в самом театре против нее настроен, то ли еще выше – в Министерстве культуры.

Балерина решила действовать открыто и поговорить с директором театра (до сентября 1955-го им был Александр Анисимов). Тот замахал руками:

– Что вы, Майя Михайловна, что вы! Все вас любят. Ценят. Вы наша гордость. Тут злого умысла нет. Так уж получилось. В следующую поездку обязательно отправитесь. Я вам клятвенно обещаю…

– Все уже косятся, Александр Иванович, – ответила Плисецкая. – Мне не так и ехать хочется, как перед людьми неловко.

– Поедете, Майя Михайловна, непременно поедете…

Спустя какое-то время наметилась их с Кондратовым поездка в Швецию и Финляндию. Долгое, муторное оформление, бесконечные справки… До гастролей осталось два дня. Индийский саквояж Плисецкой уже собран.

За день до отъезда в репетиционный зал зашла Анна Цабель – в прошлом характерная солистка, которая больше прославилась на партийном поприще.

– Должна вас огорчить, – сказала она. – Паспорт не успели оформить. Вместо вас с Кондратовым поедет Стручкова. Раиса Степановна только что вернулась из заграничного турне, и документы у нее в порядке.

Сердце у балерины оборвалось. Скомкав репетицию, она ринулась домой, в Щепкинский переулок – звонить министру культуры. «Издевательство. Мерзавцы. Лгунишки!».

Через несколько дней Майю Михайловну принял тогдашний министр культуры Георгий Александров. Этот невзрачный тусклый человечек, как характеризует его балерина в своей книге, по слухам, был весьма неравнодушен к молодым артисткам… Георгий Федорович встал из-за стола к ней навстречу, внимательно выслушал.