Томас Рикс - Черчилль и Оруэлл [Битва за свободу] [litres]

Джордж Оруэлл мог бы не поверить этим заявлениям, исходившим от Черчилля, но он бы, безусловно, согласился с принципами, изложенным в них, особенно последнему – о правах и месте индивида. Годы спустя он напишет: «Интеллектуальная свобода… без сомнения, является одним из отличительных признаков западной цивилизации» [368] George Orwell, ”Orwell’s Proposed Preface to Animal Farm,“ in Orwell and Politics , ed. Peter Davison (Harmondsworth, U. K.: Penguin, 2001), 311. . Он также заметил, что «если вообще можно за что-то воевать, то за свободу мысли» [369] George Orwell, The Collected Essays, Journalism and Letters of George Orwell, Volume 3: As I Please, 1943–1945 , ed. Sonia Orwell and Ian Angus (New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1968), 199. Далее: Orwell, CEJL , vol. 3. .

Через шесть дней после речи Черчилля Оруэлл послал письмо в правительство с просьбой позволить ему участвовать в военных действиях. Он долго будет бороться за это право, но так ничего и не добьется.

Люди по-разному реагировали на войну. Некоторые, ошеломленные событиями, впадали в прострацию или отрицание. Никто не мог бы обвинить в этом ни Черчилля, ни Оруэлла, оба были деятельны и рвались в бой на интеллектуальном поле.

К исходу того воскресенья, 3 сентября 1939 г., Черчилль был возвращен в правительство в качестве члена кабинета министров. Его сделали первым лордом Адмиралтейства, что в Британии соответствует должности военно-морского министра, – этот пост он уже занимал в начале Первой мировой войны. Потребовалась другая большая война, чтобы консерваторам пришлось открыть перед ним двери. (В то же воскресенье Юнити Митфорд вышла в парк и выстрелила себе в голову. Пуля застряла в мозге, она была серьезно ранена, но умерла только через девять лет. [370] Charlotte Mosley, ed., The Mitfords: Letters Between Six Sisters (New York: HarperCollins, 2007), 143. )

11 сентября Черчилль получил из ряда вон выходящее послание от американского президента. «Я буду неизменно признателен, если Вы будете держать меня лично в курсе всего, о чем мне, на Ваш взгляд, следует знать» [371] Warren F. Kimball, ed., Churchill & Roosevelt: The Complete Correspondence, Volume 1: Alliance Emerging, October 1933 – November 1942 (Princeton, N. J.: Princeton University Press, 1987), 24. , – писал Франклин Рузвельт. Черчилль ответил согласием [372] Churchill, The Second World War, Vol. I: The Gathering Storm , 440. См. также обсуждение Кеннеди в: Norman Gelb, Dunkirk: The Complete Story of the First Step in the Defeat of Hitler (New York: William Morrow, 1989), 46–47. . Письмо Франклина Делано Рузвельта от 11 сентября было первым из примерно 800 писем [373] Winston S. Churchill, The Second World War, Volume II: Their Finest Hour (Boston: Houghton Mifflin, 1949), 23. , которые он отправит Черчиллю во время войны. Черчилль, со своей стороны, напишет еще больше, 950.

Это выглядело необычно, даже неуместно: президент Соединенных Штатов, формально нейтральной и находящейся в состоянии мира страны, поддерживал прямой контакт с членом кабинета министров участвующей в войне Британии. Возможно, дело было в том, что ни Рузвельт, ни Черчилль не доверяли Джозефу П. Кеннеди, тогдашнему американскому послу в Лондоне и, разумеется, отцу будущего президента Джона Ф. Кеннеди. Гарольд Икес, главный советник Рузвельта, записал в дневнике: «Президент считает, что Джо Кеннеди, имей он власть, устроил бы нам фашистскую форму правления» [374] David Nasaw, The Patriarch: The Remarkable Life and Turbulent Times of Joseph P. Kennedy (New York: Penguin Press, 2012), 315. См. также: 497. . Однажды Кеннеди поделился с Рузвельтом своей убежденностью, что события потребуют от Соединенных Штатов реализовать, «возможно, от нашего имени, базовые признаки фашистского государства: чтобы сражаться с тоталитаризмом, мы вынуждены будем заимствовать тоталитарные методы» [375] Там же, 373. . Примерно во время Мюнхенского соглашения Рузвельт сказал другому своему помощнику, что считает Кеннеди «нелояльным своей стране» [376] Там же, 331. .

Действительно, ранее в тот же день Кеннеди отправил Рузвельту и госсекретарю Корделлу Халлу послание о «тройном приоритете», где рекомендовал Соединенным Штатам вступить в мирные переговоры с Гитлером. Вполне вероятно, это и подтолкнуло Рузвельта обратиться к Черчиллю. Рузвельт уже пытался достучаться до британского правительства, написав письмо премьер-министру Чемберлену в январе 1938 г., но его отфутболили. Энтони Иден, глава МИД, нервничал: «Мы тогда слишком уж грубо осадили президента» [377] David Dilks, ed., The Diaries of Sir Alexander Cadogan, 1938–1945 , (New York: G. P. Putnam’s Sons, 1972), 37. . В мемуарах о Второй мировой войне Черчилль выскажет «изумление» тем, что Чемберлен оказал Рузвельту холодный прием: «Полное отсутствие чувства меры и даже самосохранения, которое обнаружил этот случай в честном, компетентном, благонамеренном человеке, облеченном ответственностью за нашу страну и всех тех, кто от этого зависел, потрясает. Сегодня невозможно даже представить себе, о чем нужно думать, чтобы так поступить» [378] Churchill, The Second World War, Vol. I: The Gathering Storm , 255. .

Солнечным воскресеньем на исходе лета, 17 сентября, Черчилль был в Шотландии, он инспектировал британский флот в морском заливе Лох-Ю, в том числе противолодочные сети на входе в залив. Оттуда он направился на автомобиле через гористую местность к железнодорожной станции в Инвернессе. Был теплый сухой день, и он прервал путь, чтобы перекусить у горного ручья. Посреди этой идиллии его захватили мрачные воспоминания о Первой мировой войне, вызвав дрожь, несмотря на ослепительное солнце. «Каким-то образом свет исчез из пейзажа», когда он обдумывал, в каком положении оказались он сам и весь мир: «Польша в агонии; Франция лишь бледная тень прежнего боевого духа; русский колосс больше не союзник, он даже не нейтрален и может стать врагом. Италия не друг. Япония не союзник. Будет ли Америка когда-нибудь снова с нами? Британская империя оставалась нетронутой и блистала единством, но была плохо оснащена, не готова. Мы сохраняли господство на море. Противник имел удручающее численное превосходство над нами в новом смертоносном вооружении в воздухе» [379] Там же, 433. Детали в изложении Мартина Гилберта: Winston S. Churchill: Finest Hour, Volume VI: 1939–1941 (London: Heinemann, 1983), 32. . Тогда, погруженный в размышления, он настроился на войну.

Через две недели Черчилль произнесет свою первую важную речь после возвращения в кабинет министров [380] Paul Johnson, Churchill (New York: Penguin, 2010), 104. , а затем с успехом выступит по национальному радио. В течение следующих шести лет его заставит притормозить только пневмония, вынудившая соблюдать постельный режим. Он развернул такую бурную деятельность в первые дни войны, что в середине сентября, после того как он написал меморандум с критикой состояния ВВС, Чемберлен решил «чрезвычайно доверительно побеседовать» [381] Robert Self, Neville Chamberlain: A Biography (London and Burlington, Vt.: Ashgate Publishing, 2006), 388. с ним, посоветовав Черчиллю поумерить пыл. Черчилля это не смутило, и к середине октября он прислал Чемберлену 13 аналитических документов [382] Roy Jenkins, Churchill (Farrar, Straus and Giroux, 2001), 553. . «Неутомимое рвение Уинстона впечатляет» [383] John Colville, The Fringes of Power: 10 Downing Street Diaries, 1939–1955 (New York: W. W. Norton, 1985), 143. , – несколько месяцев спустя напишет в своем дневнике помощник премьер-министра Джон Колвилл, по-прежнему скептически относящийся к Черчиллю. Привычка Черчилля тщательно изучать документы и уточнять детали сообщила необходимый заряд энергии обширной военной бюрократической структуре, которую он возглавил. Его яростная решимость вызвала у Колвилла ощущение, что, если Англия падет, Черчилль уйдет в подполье и продолжит борьбу в качестве лидера партизан.