Леон Хендрикс - Джими Хендрикс, история брата

— Брось, Леон. Твоему брату незачем это делать. Наверняка здесь поблизости есть автоматы, мы сходим за бутербродами.

— Отец, оглянись, посмотри вокруг, — сказал я, делая жест рукой в сторону. — Бастер сказал мне заказать ужин для каждого, это я сейчас и сделаю.

— Нах, нах, нах, — проворчал отец. — Тебе не следует этого делать.

Джими следил за нашим разговором из другого угла комнаты и, подойдя к нам, сказал:

— Отец, позволь Леону сделать то, о чём я его попросил, а пока присядь на диван и посмотри телевизор.

Не в первый раз отцу пришлось отступить и он опустился на диван. И неважно, находился ли отец в королевском номере, или чему он был только что свидетелем, он считал невозможным, что у его сына могут быть такие деньги. Даже после того, как Джими купил ему новый дом и купил новый грузовик, отца было не переубедить. Только что, пару часов назад, Джими отыграл концерт перед полным стадионом, а отец не был уверен в успехе Джими. Пройдут годы, прежде чем отец поймёт, что незачем было пилить сына. И даже теперь, видя, что Бог благословил Джими и услышал его молитвы, даже теперь отец испытывал страх перед очевидным.

После стольких лет, проведённых в номерах, я ничего необычного не видел в том, чтобы вызвать коридорного. Как и планировалось, я заказал филе миньон для каждого и несколько бутылок лучшего шампанского. Пока я делал заказ по телефону, отец всё время перебивал меня, не вставая с дивана. И прикрыв трубку рукой, мне пришлось одёрнуть отца:

— Очнись, или ты совсем выжил из ума? Веди себя тихо!

После этих слов, даже если бы пискнула мышь, было бы слышно, настолько отец погрузился в ароматное филе миньон, когда принесли ужин.

Весь вечер Джими окучивал двух девиц, но я то видел, что он посматривал в сторону Марши, очень симпатичной дочери Джун. Как статуи, отец, Джун и Жени просидели весь вечер на диване, не проронив ни слова, только и было отличие, что статуи не рассматривали бы собравшихся гостей. Всё происходящее было настолько далеко от их понимания, что они не знали как отнестись ко всем этим людям. За всё время Джими так и не подошёл к ним и если бы не я, то они, возможно, просидели бы всю ночь на этой кушетке. Я взглянул на часы, маленькая стрелка приближалась к единице, и я решил, что пора действовать.

— Отец, можно тебя на минутку? — сказал я, уводя его в сторону. — Слушай, большинство сейчас уже собираются уходить, а мы с Бастером хотим ещё поболтать. Кроме того, маленькой Жени пора спать. Уже поздно.

Слава Богу, отец внял моим словам и понял, о чём именно мы с них хотели поболтать.

— Пойдём, Джун, — произнёс он. — Нам пора.

Отец с Джун ушли, забрав маленькую Жени с собой, Марша же осталась с нами. Было заметно, что Марша понравилась Джими с того самого раза, как он впервые её увидел. Вскоре они исчезли за дверью одной из спален, в то время как я, прихватив одну из девиц, исчез за другой, предоставив гостей самим себе.

Утром, проснувшись, я обнаружил, что остался один в номере. Позднее я узнал, что рано утром Джими отвёз Маршу домой, так как ему предстояло небольшое выступление. В 7 утра на крыльце отцовского дома уже стоял Пэт МакДональд, местный журналист, он забрал Джими и отвёз его в Гарфилд, где брату предстояло выступить перед школьниками. Думаю, парень был несколько смущён, увидев неумытого и не успевшего переодеться Джими. Не стоит напоминать, что брат провёл бурную ночь, оставив всех чертей ада далеко позади. Я пропустил его выступление в Гарфилде, но позже, когда мы встретились днём, он выглядел разочарованным.

— Слушай, поехать туда, без моей гитары, сплошной кошмар, — сказал он, плюхаясь на диван рядом со мной, в цокольном этаже отцовского дома. — В актовом зале собралась вся школа, задавали какие–то бессмысленные вопросы, я еле оттуда удрал.

Брат и двух слов не мог связать на публике, чтобы говорить, ему всегда нужно было держаться за гитару. Она его успокаивала. Без неё он чувствовал себя очень неловко. Я сильно за него переживал, это совсем не было похоже на триумфальное возвращение бывшего ученика в родные стены.

После нескольких коротких часов сна на том диване, на котором я его оставил, за ним заехал Майк Джеффри и объявил, что пора ехать. Ехать в аэропорт Си–Тэк и лететь в Денвер, штат Колорадо, на выступление в Регис–Колледже. Перед отъездом он подарил мне пластинку Axis: Bold as Love, в которой была песня Castles Made of Sands.

— Песочные замки это про нас с тобой, — сказал мне Джими.

Мы все сели в отцовскую машину и отвезли его в аэропорт. Ураганом ворвался брат домой и за те 24 с небольшим часа он сумел изменить всю нашу жизнь. Мне очень не хотелось, чтобы он улетал так скоро, но я понимал, по–другому он не мог.

Придя домой, поставил на проигрыватель Castles Made of Sands. Как и говорил Джими, это был рассказ о нашем детстве. Первая строфа была о том, как наша мама ушла от отца после той аварии с машиной. Слова Джими вызвали во мне яркие воспоминания. Потом я узнал себя. Маленький бесстрашный индеец, всегда неожиданно бросающийся в атаку, и которому ещё нет и десяти — это я. Брат описывает тот момент, когда отец отправил меня жить к Вилерсам. Но самые сильное место это последние два куплета, они о нашей маме, о том, как она умирала и как мы в последний раз видели её в больнице. Стихи о молодой, искалеченной жизнью женщине оканчиваются прекрасными словами о золотом летучем корабле, уносящем её на своих крыльях далеко ввысь. Прекрасные слова. Я и сам много раз видел нашу маму, смотрящую на нас с Небес.

Не прошло и двух недель, брат прислал мне телеграфом 5 тысяч долларов, а отцу столько, что он купил новенький Шевроле–Малибу 1968 года и грузовой пикап GMC V-8 тоже совершенно новый, 1968 года. Давно я не видел отца таким счастливым, как за рулём сверкающих краской своих авто.

Мы стали редко получать от него письма, и не было возможности связаться с ним, из графика гастролей его ещё вырывала и студийная работа. Он звонил нам, но мне редко удавалось поговорить с ним, чаще не удавалось, ведь я всё своё время отдавал улице.

С каждым днём всё выше становился мой эшафот на центральной площади. Наша банда собиралась вместе только, когда шли на дело, а так разбегались и ложились на дно на несколько месяцев. Всё труднее было игнорировать моё причастие к нападениям. Но как только созревал план следующего ограбления, мы собирались вместе. Мы всегда придерживались правила идти только на мелкие дела, но одному из нас пришла идея напасть на фармацевтическую компанию Вайет Лаборатория, производящую лекарства, связанные с диетами, которые мы называли крискрос спидами. По центру ходили упорные слухи, что в компании хранилось около миллиона таких таблеток. Крискрос были лучшими спидами того времени. И хотя, приняв несколько, я мог бодрствовать несколько суток, тусуясь и играя, но наступал абсолютный мир боли, когда проходило их действие. Все черти ада набрасывались на меня и пытались разорвать моё несчастное тело на части. Пренеприятное ощущение, скажу я вам.