Юрий Фельштинский - Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время

Первая статья серии посвящалась главным образом американским военнослужащим в Великобритании, сосредотачиваемым на побережье Ла-Манша и Па-де-Кале для вторжения в континентальную Европу. Это были достаточно острые и не слишком лицеприятные рассуждения по поводу усиливающихся антиамериканских настроений в среде благочинных британских обывателей. Статья открывалась сценой легкого дебоша, который устроили два подвыпивших американских солдата возле какого-то киоска. Автор вроде бы пытался их успокоить, но в ответ услышал, что ему вышибут мозги, после чего все мирно разошлись. От этой полупародийной сценки Оруэлл переходил к факту неизбежных столкновений между солдатами союзной армии, с одной стороны, и британскими гражданами, с другой. И те и другие смотрели или пытались смотреть друг на друга сверху вниз, причем обладали своими преимуществами и недостатками. Власти же пытались заглушить эти противоречия и столкновения, понимая, что сведения о них могут воспрепятствовать объединенным военным усилиям. Последнее Оруэлл считал неправильным и вредным для общего дела. Получив от своих читателей в ответ ожидаемые, в каком-то смысле спровоцированные им самим обвинения в антиамериканизме, Оруэлл с готовностью отступил: «Я во много меньшей степени антиамериканист, чем большинство англичан в настоящее время» 653 653 Tribune. 1943. Dec. 3,17; Orwell G. The Collected Essays, Journalism and Letters. Vol. 3. P. 54-57, 58-60. .

Масса материала посвящалась рядовым британцам, их чувствам, их настроениям, предрассудкам и предпочтениям. Оруэлл не переоценивал интеллектуальность и образованность своих соотечественников, но в то же время не относился к ним по-барски снисходительно. Он воспринимал их такими, какими они были, не приукрашивая и не высмеивая обитателей Британии. Рядовым британцам, по мнению Оруэлла, был присущ образ жизни, который напоминал бытие Санчо Пансы, столь великолепно описанное Сервантесом. К образу «британского Пансы» писатель сравнительно подробно обратился в статье цикла, опубликованной в конце 1943 года: «Одна его часть желает стать героем или святым; другая часть - это маленький толстый человек, который совершенно ясно видит, что преимущество заключается в том, чтобы остаться в живых и сохранить собственную шкуру. Это его неофициальный образ. Его вкусы направлены на то, чтобы жить в безопасности, иметь мягкую постель, поменьше работать, обладать кувшином пива и женщинами с соблазнительными фигурами» 654 654 Tribune. 1941. Dec. 31. .

Порой у Оруэлла возникали разногласия с редакционным советом «Трибьюн», в том числе с Бивеном, который определял политический курс газеты. Оруэлл считал, что Бивен настроен просоветски, и это препятствует объективному освещению хода войны. Тем не менее самому Оруэллу была предоставлена почти полная свобода в определении тематики, подборе авторов и, главное, в содержании его собственных статей, и он в полной мере ценил это. «Это единственный независимый голос в социалистическом движении. Это единственная еженедельная газета, которая действительно предпринимает усилия, чтобы быть одновременно прогрессивной и человечной», -писал он 655 655 Tribune. 1947. Jan. 31; Orwell G. The Collected Essays, Journalism and Letters. Vol. 4. P. 280. .

Публикация популярной серии статей имела своим следствием еще и то, что Оруэлл сам стал предметом для изучения. Он превратился в медийную фигуру, о нем стали писать не только серьезные издания, рецензировавшие и оценивавшие его книги, но и журналы, рассчитанные на самую широкую публику. В популярном журнале мод Vogue («Мода») была дана фотография писателя, выглядевшего старше своих лет, с явными морщинами на лице, в темном пиджаке и немодном темном галстуке, описана его квартира: «Оруэлл живет в Лондоне, в квартире на верхнем этаже со своим сыном... Вещи в его комнатах - бирманский меч, испанская крестьянская лампа, стаффордширские фигурки - могут кое-что рассказать о жизни за рубежом и о его английской солидности. Получивший образование в Итоне, Оруэлл вел после этого довольно авантюрную жизнь, а это прекрасный материал для английской автобиографии... Будучи очень левым, Джордж Оруэлл является защитником свободы и основное время тратит на жесткое противостояние людям, с которыми борется» 656 656 Vogue. 1946. Sept. 15. .

Отчасти польщенный тем, что на него обратил внимание журнал, который считался преимущественно дамским, отчасти относясь презрительно-иронически к тому, как именно его облик был преподнесен этим изданием, Оруэлл ответил статьей в серии «Как мне хочется». Он указал на разительное противоречие между миром высокой моды и теми послевоенными условиями, в которых жило абсолютное большинство населения. Оруэлл не упоминал названия журнала, который стал объектом его внимания, чтобы не попасть в какую-нибудь неприятную историю типа судебного иска по обвинению в клевете, и проведенный им анализ был основан на изучении одного-един-ственного номера журнала, 325 страниц которого были заполнены смесью анекдотической рекламы и бесчисленными картинками, изображавшими бальные платья, норковые шубы, роскошные чулки, бюстгальтеры, всевозможные сорта дорогой губной помады и духов, причем все это в окружении восхитительных женщин, которые носят демонстрируемые вещи или же ими пользуются. Оруэлл признавал, что в журнале иногда упоминается что-то о среднем возрасте или о полных дамах (чтобы рекомендовать определенную одежду или косметику), но о смерти, бедах, несчастьях нельзя в нем было встретить ни слова. Все это великолепный, но совершенно нереальный мир, заключал писатель 687.

Все публицистические, литературно-критические и прочие выступления были для Оруэлла важны и в смысле сохранения и совершенствования писательского мастерства, и в его попытках способствовать формированию определенных взглядов аудитории, и для укрепления своих позиций в писательском сообществе, и, наконец, для того, чтобы просто жить в более или менее нормальных условиях, не задумываясь ежечасно о том, как найти средства к существованию. Но на протяжении ряда лет в закоулках его сознания зарождался, а затем постепенно приобретал все более ощутимые черты замысел создания крупных полотен, в которых нашли бы выражение его неприятие диктаторских режимов, понимание того, что такие режимы создают или, по крайней мере, пытаются создать мощную тоталитарную сферу, охватывающую все области человеческой жизнедеятельности, разрушая сознание людей и их личность.

Казалось, что Оруэлл должен был быть удовлетворен работой в «Трибьюн», воспринимаемой им как освобождение от оков государственной службы. Однако со временем его неугомонная душа начала требовать чего-то большего. Он думал о новом художественном произведении, но таком, которое затрагивало бы самые потайные нити крайне противоречивой военной современности, вторгалось бы в чудовищную ситуацию, когда союзником Великобритании оказался советский диктатор, кровавый палач Сталин, жертвами которого не на поле боя, а в расстрельных камерах стали сотни тысяч людей. Сам термин «большой террор», который как-то всплыл в сознании Оруэлла и был им однажды употреблен, вошел в широкий обиход значительно позже, но именно так по существу оценивались Оруэллом и многими другими западными общественными деятелями те кровавые «чистки», которые проводились в СССР в 1936-39 годах.