Рэнди Тараборрелли - Фрэнк Синатра. «Я делал все по-своему» [litres]

Но как ловчее устроить знакомство? Обе Нэнси явно не придут в восторг, может получиться некрасивая сцена. Про Фрэнки-младшего даже говорить не приходится. Он точно не примет новую отцовскую пассию. Другое дело – Тина. «Младшенькая» пошла в отца – всегда отличалась практичностью, не питала романтических надежд, не была склонна идеализировать действительность. Фрэнк говорил о дочери: «Тина знает, что почем». Стало быть, решено: знакомство с Синатрами начнется с Тины.

И Фрэнк пригласил младшую дочь в дом, который снимал в Холмби-Хиллз. Тине было предложено сыграть партию в теннис. Фрэнк при этом знал, что должна прийти Миа.

– Если задержишься, Тина, сможешь познакомиться с Миа, – сказал Фрэнк.

Восемнадцатилетнюю Тину взяло любопытство. Миа действительно скоро появилась, произведя неизгладимое впечатление на дочь Синатры.

– Я подумала про нее – нет, ну что за прелесть! – вспоминает Тина.

Она и Миа сразу подружились. Миа обезоруживала прямотой и пытливым синим взглядом. При разнице в возрасте в три года девушки имели много общего. Фрэнк не ошибся насчет младшей дочери: Тина не подвела, Тина легко сошлась с Миа.

Позднее Тина признавалась: она никогда не верила, что у отца что-то получится с Миа. Но зачем мешать отцу? Наверное, Тина подготовила почву в семье – обе Нэнси, когда очередь знакомиться с Миа дошла до них, проявили похвальное понимание. Фрэнк привез Миа в дом к Нэнси-старшей, и вот как об этом вспоминает Джордж Джейкобс:

– Сначала всем было ужасно неловко. Однако Большая Нэнси показала чудеса гостеприимства. Как она старалась усадить Миа поудобнее – просто орден за это заслужила, ей-богу! Миа нервничала, наверное, поэтому Большая Нэнси ее пожалела. Помню, она сказала: «Всё в порядке, Миа. Видишь? Мы – нормальные люди, такие же, как твоя семья». Миа засмеялась и говорит: «Надеюсь, это не так. Потому что моя семья далеко не нормальная!»

Нэнси-младшая держалась холодновато. Пусть Тина сколько угодно дружит с Миа – она, Нэнси, не отдаст отца какой-то девчонке. Правда, потом и Нэнси смягчилась, хотя поначалу приветливости в ней не было. Что касается Фрэнки, он вообще не пришел знакомиться с Миа.

– По дороге домой, в машине, Миа говорит мистеру Синатре: «Твой сын против меня! Он даже не хочет на меня взглянуть!» – рассказывал Джордж Джейкобс. – Мистер Синатра покосился в мою сторону, вздохнул этак из глубины души и отвечает: «Эх, Миа, тут дело не только и не столько в тебе!»

– Мама обидится, – сказала Миа. – Я должна ей сообщить!

– Пусть себе обижается на здоровье, – возразил Фрэнк. – А ты помалкивай.

Разговор происходил девятнадцатого июля 1966 года. По телефону. Миа была в Лос-Анджелесе. Фрэнк в Лондоне готовился завершить съемки фильма «Обнаженный беглец» (The Naked Runner) и вылететь в Лос-Анджелес.

– Я даже собственным детям ничего не буду говорить, – заявил он. – Даже Нэнси, первой жене! Никто не узнает, что мы с тобой женимся.

Синатра справедливо полагал, что семья не одобрит его матримониальные планы, и опасался вмешательства, которое могло расстроить свадьбу. Не последнюю роль в нежелании Фрэнка сообщать детям о свадьбе сыграл и тот факт, что Нэнси-младшая, Фрэнки и Тина фактически не пустили Миа к нему на юбилей. Синатра не хотел дополнительных проблем. Короче, он решил держать родных в неведении до конца.

Миа его резонов не понимала.

– Почему мы должны молчать, Фрэнк?

– Потому что я так сказал, – был исчерпывающий ответ.

Свадьба состоялась на следующий день в Лас-Вегасе. Миа надела белое шелковое платье с длинными, чуть расширенными книзу рукавами. Платье, которое подошло бы для повторного замужества – но никак не для первого. Волосы были пострижены «под мальчика». На Фрэнке красовался темный костюм с галстуком. Знаменитый комик Ред Скелтон был среди немногих гостей.

– Видишь того парня? – наклонился к Миа Фрэнк. – Его зовут Ред. Он недавно выстрелил в свою жену.

Миа вытаращила глаза. В какой мир она готовится войти? Что это за мир, где муж стреляет в жену – и отправляется на свадьбу к приятелю?

– Не волнуйся, – успокоил Фрэнк невесту. – Инцидент наверняка признают несчастным случаем. Скажут, жена сама в себя выстрелила. Дело житейское, – добавил он, подмигнув.

(Действительно, в это время Джорджия Скелтон находилась в больнице с огнестрельным ранением в грудную клетку. По версии Реда Скелтона, его жена сама в себя выстрелила, когда, протянув руку за пеньюаром, случайно задела заряженный пистолет. Как Фрэнк и предсказывал, ранение признали несчастным случаем.)

Через несколько часов новобрачные были уже в Палм-Спрингз.

А тем временем в Лос-Анджелесе Дин Мартин имел разговор с Тиной.

– Просто хочу, чтоб ты знала, детка – твой папа женится на Миа.

– Что? Когда? – воскликнула Тина.

– В эту самую минуту, – ответил Мартин.

– Вы меня разыгрываете, да?

– Нет. Говорю тебе, они женятся, – заверил Дин, судя по воспоминаниям Тины. – Езжай-ка домой, расскажи маме, пока она из новостей не узнала.

Поблагодарив Мартина, Тина метнулась домой. Но опоздала – Нэнси уже проинформировали. Сделала это Дороти Мэннерс, сменившая Луэллу Парсон на почетном посту скандальной колумнистки. Едва добыв свадебные фотографии, Дороти позвонила Нэнси с целью получить комментарий. Нэнси страшно обиделась на Фрэнка. У нее в голове не укладывалось, как он мог жениться, ни слова не сказав ни ей, ни детям.

Примерно через час после Дороти позвонил сам Фрэнк, однако с ним Нэнси разговаривать не желала. Трубку взяла Тина. Фрэнк начал загадочным голосом: дескать, он хочет предупредить, случилось нечто грандиозное.

– Ты опоздал, – произнесла Тина. – Мы уже в курсе.

Последовало бурное объяснение отца с дочерью.

Недовольство Тины можно понять. Отец доверял ей достаточно, чтобы свести со своей возлюбленной, и Тина, между прочим, ни слова упрека ему не сказала. Она с самого начала была на стороне отца, если, конечно, такое выражение применимо к ситуации. Так почему о женитьбе Тина узнает от посторонних людей? А самое скверное – почему скандальная колумнистка застает Тинину маму врасплох?

– Я думал, ты будешь рада за меня, – сказал Фрэнк.

– Я слишком занята, – бросила Тина. – Я на тебя обижаюсь, на радость нет времени.

– Так нечестно, дочка. Я ведь радуюсь за тебя и Сэмми!

Тина тогда встречалась с Сэмми Хессом, который был на десять лет старше ее. Тине было восемнадцать, Сэмми – двадцать восемь. Хесс подарил своей девушке изумруд – после того как попросил у Фрэнка ее руки.

Синатра этот жест оценил. Он не противился отношениям дочери, даже несмотря на изрядную разницу в возрасте, и рассчитывал на аналогичную поддержку со стороны Тины. Тина обижалась вовсе не из-за разницы в возрасте между отцом и его новой женой; она обижалась из-за того, что отец не сказал ей о свадьбе.