Коллектив авторов Военная история - Гвардии «Катюша»

…Прибыв на место и быстро сориентировавшись в обстановке, Беляков приказал лейтенанту Николаю Малышеву связаться с наблюдательным пунктом, а сам, несмотря на сильный обстрел, направился к командиру стрелкового батальона. За ним еле успевали разведчики Михаил Остросаблин и Василий Морозов.

В траншее, куда они пришли, у телефона на одном колене пригнулся капитан-пехотинец. Весь черный от копоти и дыма, с изнуренным лицом и воспаленными глазами, стараясь перекричать шум и грохот боя, он скандировал в телефонную трубку: «Про-дер-жи-тесь е-ще ча-са два. Во что бы то ни ста-ло!»

Беляков доложил о прибытии батареи «катюш» для поддержки батальона. Капитан крепко пожал ему руку.

— Теперь мы живем, — с облегчением вздохнул он. — Сегодня уже шесть атак отбили. Вон посмотрите вперед, сколько фашистских бандитов нашли себе конец. И все лезут как угорелые. У нас силы на исходе. А артиллерия не может подойти ближе по таким болотам и открытой местности.

В этот момент огонь противника резко усилился. Подбежавший разведчик доложил: «Пехота и танки противника сосредоточились западнее реки Полисти и в роще „Темная“. Начинают выходить на рубеж для новой атаки».

Беляков понял: ждать нельзя ни минуты. Он приказал срочно подтянуть батарею к передовой. Через несколько минут заряженные, в полной готовности боевые установки показались на дороге. Но когда они приблизились к намеченной огневой позиции, прямое попадание вражеского снаряда вывело из строя головную машину, а на второй ранило механика-водителя П. Жуланова. Колонна остановилась на виду у противника: с дороги свернуть нельзя — торфяное болото, вокруг разрывы снарядов, с визгом летят осколки.

Беляков бросился к машинам: «Сержант Горохов, почему остановились?» — «Водитель ранен».

Не говоря ни слова, Беляков вскочил в кабину и дал полный газ. Машина заревела и рванулась вперед, за ней другие. На полном ходу выскочили на возвышенность — место, выбранное для огневой позиции.

В это время пехота противника, следуя за танками, в седьмой раз пошла в атаку. Беляков скомандовал: «Угломер… прицел…»

Прошла минута, другая, командиры боевых расчетов сержанты Н. Горохов, Н. Соловьев и Д. Филин доложили о готовности. Молнией взметнулись вверх реактивные снаряды. Дымными факелами вспыхнули четыре вражеских танка, пехота противника залегла.

Не успели гитлеровцы опомниться от залпа батареи Белякова, как на огневые позиции прибыли батареи П. Александрова и С. Белова, и через несколько минут грянул уже дивизионный залп.

Горели танки, машины, цистерны с горючим, рвались склады с боеприпасами, над вражескими позициями бушевала огненная буря. Казалось, горит сама земля под ногами захватчиков, испепеляя непрошеных гостей.

Воспользовавшись растерянностью фашистов, стрелковый батальон капитана Чубаря быстро поднялся и пошел в контратаку. В передовых рядах пехоты продвигалась и батарея старшего лейтенанта Белякова (остальным батареям приказано было срочно прибыть на левый фланг дивизии, где развертывались не менее жестокие бои). Более 3 км наши бойцы преследовали врага, пока не наткнулись на новый рубеж обороны противника. Снова произошла жестокая схватка. Танки и самоходные установки гитлеровцев в сопровождении пехоты двинулись навстречу советским бойцам. Враг вел сильный огонь из всех видов оружия.

Беляков был ранен. Через повязку на плече просачивалась кровь. Стиснув зубы, он молчал. Гвардейцы ждали его команды: ведь расстояние до противника небольшое. Но Беляков видел, что еще не вся вражеская пехота вышла из укрытия, минуты две-три надо подождать, чтобы накрыть ее на открытом поле. Наконец он подал команду: «По пехоте… огонь!» Через мгновение на том месте, где только что находились немецкие цепи, взметнулись вверх столбы огня, земли и дыма. Когда дым рассеялся, пехота противника лежала, немногие оставшиеся в живых уже не пытались идти в атаку. Но танки и самоходки продолжали продвигаться и вести сильный огонь. Вслед за комбатом были ранены командиры боевых установок сержанты Николай Горохов и Василий Фомин, бойцы Иван Мусатов и Александр Царев. Но ни один из них не покинул поля боя, пока мог держаться на ногах. Гвардейцы стояли насмерть. Следующий залп «катюш» пришелся по вражеским танкам. Три из них сразу задымились, остальные замедлили движение, некоторые остановились и с места начали вести прицельный огонь.

К исходу дня враг ввел в бой новые резервы и снова пошел в атаку. Наши стрелковые подразделения сильно поредели. Почти все офицеры вышли из строя. У артиллеристов и у гвардейцев-минометчиков не осталось снарядов. Фашисты приближались к огневым позициям. Тогда Беляков поднялся и, крикнув: «Гвардейцы! Отомстим гадам за Ленинград!», — бросился навстречу врагу.

За ним последовали солдаты и сержанты. Пробежав несколько шагов, Беляков размахнулся и бросил одну за другой две гранаты. Более десятка гитлеровцев было уничтожено, но сам комбат упал без сознания — рядом разорвалась вражеская мина. Гвардеец Дегтярев бросился на выручку своего командира, но был сражен автоматной очередью. Сержант Василий Морозов и лейтенант Николай Малышев, рискуя жизнью, вынесли с поля боя Белякова и Дегтярева. В медсанбате, в деревне Селище, Беляков на второй день, 31 марта, пришел в сознание, узнал командира дивизиона капитана Капацына и меня. Первыми его словами были: «Как там батарея? Немцы остановлены?»

Услышав, что враг не только остановлен, но и отброшен еще почти на километр, облегченно вздохнул, закрыл глаза и тихо проговорил: «Отомстите фашистам…»

Мне хотелось ему сказать: «Как же так, Александр Иванович? Сколько раз меня останавливал, ругал и предупреждал, чтобы я не лез в самое пекло, а себя вот не уберег… — Но тут же подумал: — Какое уж тут может быть „бережение“!» За эти дни меня, например, и землей заваливало в траншее, и осколок чиркнул по каске, и шинель была пробита в двух местах, а самого чуть царапнуло — просто повезло. Поэтому я сказал как можно бодрее: «Поправляйтесь быстрее, комбат, мы еще вместе с вами повоюем».

В этот день Совинформбюро сообщало, что на одном из участков Ленинградского фронта противник после сильного артиллерийского обстрела пытался атаковать наши войска. Все атаки немцев были отбиты. Противник потерял только убитыми до 700 солдат и офицеров. Советской артиллерией был подавлен огонь нескольких артиллерийских батарей немцев и уничтожено 7 шестиствольных минометов. В другие дни сообщалось еще короче: «Продолжались бои местного значения», «Предпринимались поиски разведчиков». Но за этими сообщениями скрывался массовый героизм советских воинов, стоявших насмерть у стен Ленинграда.