Мерсия Макдермотт - Апостол свободы

Его пристрастие к упражнениям не ослабело и впоследствии. Оно стало постоянной чертой его жизни. Подлинной причиной этого была не чисто физическая радость, естественная для молодого человека прекрасного здоровья, и не удовлетворение, которое он получал, опережая товарищей в справедливом состязании. Для его нового призвания физическое совершенство было насущной необходимостью; Игнатий понимал, что для жизни, отданной служению народу, нужна не только сила воли, но и сильное, дисциплинированное тело. В то время культ физической подготовки был весьма распространен среди бунтовщически настроенной молодежи, однако у Игнатия он был развит до необычайно высокой степени и благодаря полному самоотвержению начинал походить на мораль. Этому способствовало его полное воздержание: он не курил и не пил, что не часто встретишь в стране, где выращивают табак и чьи вина прославила «Илиада»; где по сей день в конце зимы совершают древние обряды Дионисия, отмечая обрезку виноградных лоз как праздник. Возможно, столь полный отказ от житейских удовольствий объясняется тем, какое значение он придавал физическому здоровью. С другой стороны, невольно приходит в голову, что не менее важным фактором могло быть пристрастие хаджи Василия к бутылке [23] См.: Т. Влайков. Възпоменателна книга Васил Левски. Пловдив, 1937, стр. 78. — Прим. авт. ; слишком часто Игнатию приходилось наблюдать, как пьянство лишает человека достоинства и разума.

Жизнь Игнатия преобразилась, но он не утратил чуткости души и был все так же замкнут и стеснителен. Он полюбил коллективный образ жизни в Легии и поглощал новые знания и впечатления, как фотографическая пластинка поглощает свет, но редко кого допускал в святая святых своей души, и если кто-либо пытался заглянуть в нее, тут же замыкался как устрица. И все же в нем было нечто чрезвычайно притягательное и даже яркое, некая скрытая сила; она привлекала к нему людей и наконец обратила на себя внимание самого Народного Воеводы. В. Д. Стоянов, один из тех, кто знал Игнатия по Легии, так описывал его сыну: «Среди товарищей по оружию он отличался редкими и благородными духовными качествами: он был тих, скромен, мил и чересчур застенчив — как девушка!» [24] См.: Унджиев, цит. соч., стр. 772. — Прим. авт.

Сдержанный характер не помещал Игнатию завязать тесную дружбу со Стефаном Караджой — одним из самых сильных и буйных членов Легии, о котором старый гайдук Христо Македонский говорил: «Не человек, а ураган, такого решительного и неустрашимого человека я не встречал!» [25] См.: Христо Пангаров. Стефан Караджата. София, 1956, стр. 8. — Прим. авт. . Стефан был несколько моложе Игнатия, невысок ростом, быстр и чрезвычайно силен. У него было красивое лицо, черные волосы, горящие глаза и короткая черная борода, характер он имел веселый и совершенно необузданный. Он родился в восточной Болгарии, в селе Ичме и был предпоследним из десяти детей в семье. В поисках заработка отец Стефана переселился в Добруджу, огородничал, затем стал гонять чужие стада на продажу. Наконец семья осела в Тулче, где отец Стефана получил постоянную работу в городской страже, а сам Стефан нанялся в бакалейную лавку к зятю. Однажды вечером турки подожгли лавку, и Стефану еле удалось спастись, — он чуть не сгорел заживо. После этого случая он не только загорелся жаждой мести, но и стал серьезно задумываться над тем, почему турки делают что хотят и отчего болгары должны только страдать и терпеть. Он поступил в ночную стражу, как и отец, и, пользуясь своей властью, подкарауливал турок, поздно возвращавшихся домой, делал выговоры и даже поколачивал тех, кто не имел при себе зажженной лампы или каким-нибудь иным образом нарушал правила. Сначала властям нравилось его старание, но когда жалобы на молодого стражника участились, они стали догадываться, что он руководствуется не одной только любовью к порядку. Однажды ночью загорелось несколько турецких лавок сразу. Власти решили, что здесь не обошлось без Стефана, и он потерял работу.

Следующим этапом военных действий Стефана против турок стало участие в состязаниях по борьбе, без которых не обходился ни один праздник. Однажды, памятным днем, ему удалось победить всех противников, и потому ему предложили выйти против не знавшего поражений чемпиона — огромного турка по прозвищу Плясата. Стефан еще не успел отдышаться после предыдущей схватки, однако ему не дали передохнуть. Турки были в бешенстве оттого, что нахальному молокососу удалось положить их богатырей на лопатки, и не могли дождаться, когда Плясата переломает ему кости. Стефан ничуть не смутился. Он выпил глоток воды, натер тело маслом и вошел в круг, как Давид, вызывающий на битву Голиафа. Состязания утратили характер праздничного развлечения и превратились в беспощадный бой между турком и болгарином. Каждый дрался за честь своего племени и своей веры. Никто не думал, что у коротышки болгарина есть хоть какой-то шанс на победу. Но чего Стефану нехватало в росте и весе, он с лихвой возмещал быстротой и отвагой. Выждав, когда гигант на минуту ослабит внимание, он приподнял его и швырнул наземь. Поднялся страшный гвалт. Турки вопили от досады и ярости, Стефана окружили ликующие болгары, они с триумфом проводили Стефана до самого дома, а бывший чемпион поплелся с поля, сгорая от стыда.

После этого случая Стефан стал выступать за плату на ярмарках и в других местах, где собиралось много народа. И в борьбе, и в поднятии тяжестей ему не было равных, и не один прославленный турецкий атлет, бросивший ему вызов, был наказан за дерзость и унижен. В 1861 году до Тулчи долетела весть о том, что ожидается война между Турцией и Сербией, в которой примут участие болгарские патриоты. Стефан отпраздновал радостное известие тем, что убил несколько особенно наглых турок, и уехал в Румынию; в этом ему помогла родня — Стефана с облегчением проводили из города, где семье постоянно приходилось тревожиться за его безопасность. Из Румынии он поехал в Белград, где убедился в преимуществе организованной борьбы перед личной вендеттой, какой бы успешной она ни была, и вступил в Легию вскоре после ее создания.

Игнатий подружился также с Христо Ивановым — кожевником, который позднее стал переплетчиком; он получил прозвище Большой, потому что был мал ростом.

Члены Легии проходили обучение и готовились к будущим боям, а напряженность в отношениях между турками и славянами нарастала. Осенью 1861 года вспыхнуло восстание в Боснии и Герцеговине; весной 1861 года Черногория объявила войну Турции; казалось, что военный конфликт между Турцией и Сербией — лишь вопрос времени. В Легию стекались будущие бойцы; от болгарских эмигрантов в Браиле и Вене поступали денежные переводы, и доктор Г. Вулкович писал Раковскому из Парижа, предлагая свои услуги в качестве врача и хирурга. В самой Болгарии Панайот Хитов, старый гайдук, начал готовить в Сливенском округе восстание в поддержку будущих военных действий, намечая его на июль в соответствии с инструкциями, полученными от Раковского.