Мерсия Макдермотт - Апостол свободы

— Это прыжок льва! — в восхищении воскликнул Раковский.

«Прыжок льва!» («Левски скок!») — в восхищении повторили вслед за Раковским товарищи Игнатия. Этот случай произвел на них такое глубокое впечатление, что молодого атлета прозвали «Дьякон Левский». Прозвище прижилось, и позднее он сам взял себе фамилию Левский.

Все лето Легия находилась в состоянии готовности, чуть ли не каждый день ожидая, что вспыхнет война между Сербией и Турцией и придет приказ выступить на Болгарию. Готовясь к этому дню, Раковский составил обращение к болгарскому народу.

«Милые братья болгары!

Уже пришло время и нам сокрушить тяжкое иго наших мучителей, неверных турок!? Что такое наша жизнь в бесчестном рабстве, разве не вечное тяжкое бремя? Какую милость мы видим от лютого османского владычества? Братья, лучше сладкая и скорая смерть за свободу, чем долговечная рабская жизнь под бесчеловечными турецкими муками!

Вставайте к оружию, братья большие и малые, за нашу милую свободу и независимость! Турецкое царство уже шатается. Они уже утратили боевой дух, они предаются бездействию и роскоши, они обнищали и оголели; у них больше нет серебра и золота; их число по сравнению с нами ничтожно, в случае нужды они не могут сосредоточить в одном месте большое воинство. Да будет нам примером война в Герцеговине и Черногории, где они столько времени ничего не могут сделать! Что же мы сидим на месте, болгары? Чего ждем? Европа и весь просвещенный мир готовы содействовать нашему освобождению, но мы должны начать и показать, что воистину достойны свободы. Мы должны показать, что в наших жилах еще течет юнацкая древнеболгарская кровь и что наши мучители не всю ее выпили! Турки открыто проповедуют свое падение и готовятся бежать в Азию при первом ударе.

Один общий и сильный удар решит наше славное будущее, рассеет и истребит в наших пределах мусульманских кровопийц. До каких пор, братья, терпеть от неверных их зверства?

Смотрите, уже весь Балканский полуостров занялся огнем! Братья наши по роду и по вере уже взялись за оружие, храбро и победоносно бьют и рубят нашего общего неприятеля, старого кровопийцу турка. Может ли для нас быть время лучше этого?

Пусть никто не думает, что свободу можно получить без крови и дорогих жертв. Пусть никто не ждет, что его освободят другие! Наша свобода от нас зависит! Пусть каждый напишет в глубине сердца святые торжественные слова: „Свобода или смерть“, с огненным мечом идет на поле боя, под знамена непобедимого Болгарского Льва; а всесильная божья десница нам поможет!

Народный Воевода Г. С. Раковский»

В это долгое лето ожиданий и надежд в Легии возникли свои, внутренние проблемы. Раковский, чьими усилиями она была задумана и создана, обнаружил, что иные из соотечественников, откликнувшихся на его призыв, не признают его авторитета и недовольны его назначением на пост главнокомандующего. «Мы пришли сюда сражаться за свободу, а нам на шею надевают новый хомут!» — заявляли они. В оппозиции находились главным образом молодые интеллигенты, которые, попав в Белград, оказались на арене политической деятельности. Они приехали из зарубежных школ и университетов, были полны теорий и абстрактных идей, проявляли самоуверенность и чувство собственного превосходства, не признавали традиций и авторитетов. Каждый стремился стать политическим деятелем. Их гипнотизировало слово «комитет», напоминавшее о парламентарных учреждениях Запада, но на практике они были склонны доводить демократию до анархии и не понимали необходимости единства и дисциплины. Не понимали они и того, что в данный момент Раковский был единственным человеком, способным сколотить из разношерстной массы добровольцев боеспособную силу.

Одним из лидеров оппозиции был Иван Касабов, молодой законовед, который жил в доме Раковского и был его секретарем. Он считал любовь Раковского к пышным зрелищам ребячеством; он был среди тех, кто возражал против траты общественных сумм на разную мишуру вроде собственного выезда и эскорта, в то время как Раковский считал, что это необходимо для поддержания национального престижа Болгарии.

Очевидно, Раковский обладал трудным характером. В нем было слишком много от гения. Ему было легче создавать, вдохновлять и вести других за собой, чем сотрудничать с коллегами на равных, он бывал покровительственно высокомерен и упрям. Однако проблема лидерства была не простой. Почти пять столетий у Болгарии не было ни правительств, ни армии; не существовало прецедента или установившейся практики, на которую могла бы опираться организация и дисциплина Легии. Ввиду отсутствия какой-либо приемлемой для всех формы организации Раковский обратился к гайдучеству, по традициям которого воевода с общего согласия пользовался полной и абсолютной властью, как капитан корабля. Он мог советоваться со своими лейтенантами, но не был обязан считаться с их советами; последнее решение — и вся ответственность — принадлежали ему одному.

Ветераны чет, кроме которых в Легии, пожалуй, не было людей с военным опытом, были готовы принять такую форму организации. Эти вольные горные орлы с устрашающими усами и в необыкновенных костюмах понимали необходимость дисциплины; они могли спорить с Раковским, но были так же послушны и верны ему, как были верны и послушны им самим члены их собственных чет. Большинство рядовых членов Легии — ремесленники, огородники и так далее, — из которых состоял ее костяк и которые при осаде крепости сражались в первых рядах, также поддерживали Раковского, однако были довольны, когда конфликт между Народным Воеводой и интеллигентами привел к разработке «Статута современного болгарского начальства в Белграде»; этот документ упорядочивал отношения в Легии, чего требовала их возросшая политическая зрелость.

Начальный проект, написанный, по-видимому, самим Касабовым или Иванчо Грудовым, его единомышленником, ссылался на «комитет», а не на «командование»; были в нем и другие формулировки, которых нет в окончательном тексте статута, подписанном Раковским и датированным 15 июня 1862 года. Раковский понимал, что цель проекта — ограничить его власть, однако по сравнению с ним Касабов и его друзья были сущими младенцами от политики, и окончательный вариант статута давал ему как председателю куда более широкие полномочия, нежели хотелось бы авторам. И к лучшему. В конце концов, Легия была воинской частью, а не парламентом или кружком дебатов, и Раковский был ее законным Главнокомандующим.

Для Игнатия конфликты внутри Легии послужили хорошим политическим уроком. Он увидел, что разногласия и личное соперничество могут разгореться даже среди единомышленников, братьев, посвятивших себя общему делу, и понял, какой вред могут нанести этому общему делу раздоры. Революция оказалась сложным и нелегким искусством. Здесь мало готовности сражаться и физической годности; среди бойцов должны быть единство и дисциплина. Это означает, что революция нуждается в организации, способной поддерживать это единство и дисциплину и справляться с другими проблемами, как внутренними, так и внешними, которые могут возникнуть на пути к свободе. Без организации не может быть революции.