Мерсия Макдермотт - Апостол свободы

Левский был весьма встревожен этим письмом и особенно намеком на то, что Хитов готовит чету. Он тут же написал воеводе, выражая свои опасения, и умолял его повидаться с Данаилом Поповым в Тырну-Мыгуреле: «Там ты узнаешь, как идет сейчас наша работа в Болгарии и куда она идет. Там тебе прочтут все письма, и ежели тебе понравится, ступай с нами, а ежели нет, то тогда вы сами расскажите, как мыслите и что по-вашему лучше, и мы рассудим ваши мысли и если одобрим их, то пойдем вместе. А не то сам выбери план и представь его на наше народное высшегласие тут, в Болгарии, где со дня на день глубже пускает корни наше временное правительство. А вы не хотите слушать его голос, и тогда оно будет против вас; вы должны умно размыслить, что из таких противностей раньше выходило и до чего нас довело. А ты как чистый Болгарин и умный Воевода смотри, ты ли должен идти за народным высшегласием, куда оно решило, или миллионам людей идти за одним человеком». Левский заканчивал свое письмо страстным призывом к объединению всех сил; видно было также, что он не хочет задевать гордость Хитова: «Дай нам, господи, согласия и Любви, во-первых, между Народными вождями; и пускай имя Болгарское будет нам воеводой. Остаюсь твой до конца брат и знаменосец, если и ты будешь наш до смерти».

Но Хитов и на этот раз остался в стороне. Он снова съездил в Белград и вернулся в Румынию в июне. Узнав, что на помощь из-за рубежа рассчитывать не приходится, он завязал отношения с революционерами Боснии и Герцеговины и в конце июня подписал с ними соглашение о совместных действиях, после чего вернулся в Белград и принялся лихорадочно готовить чету и скорое восстание в Болгарии. В это время в Белграде находился и Каравелов, и Хитов обратился к нему за содействием. Оба были убеждены, что для успеха вооруженного восстания необходима помощь извне, и дружно работали все время, пока находились в Белграде. Хитов надеялся и на помощь Левского; он написал ему 30 августа, сообщил о своих планах и потребовал немедленных действий. Это письмо Левский получил лишь в конце сентября и ответил на него немедленно. Называя Хитова «любящим свободу кровным братом», Левский писал ясно и просто:

«Наш настоящий ответ следующий: вы говорите, что пришло время и нам искать свои права, ибо наши господа не хотят нам их подарить, пока мы сами не возьмем; это так, и это наше убеждение заставило нас взяться за работу.

Далее вы говорите, что если мы промедлим, то как бы нам не попасть под другого господина, посильнее, и тогда уже будет поздно. На это мы вам отвечаем, что торопиться нельзя, ибо восемь уже месяцев, как мы взялись работать чисто по-болгарски тут, в Болгарии, и не надеемся на слова людей внешних, Болгар, что живут вне Болгарии; все, что они до сих пор говорили, выходило ложь… А еще и опыт наш показывает, что скорое дело выходит ялово; и страх, что нас может подмять господин посильнее, вроде бы и неуместен, потому что этот страх у нас уже много лет, можно его стерпеть и еще немного времени; мы торопимся в сто раз больше вас, потому что путь наш тут, в Болгарии, среди штыков неприятеля. В третьем предложении вы говорите, что мы никогда не можем приготовиться как хотим и что наши богачи примут участие, когда увидят, что дело важно; мы согласны с вами, что никогда не можем приготовиться, как другие, но мы куда лучше других приготовлены Духом и естественной силой нашего Народа, который уже готов и ждет первого знака и Тайного центрального комитета, который ему этот знак подаст. И еще мы твердо убеждены, что следует хотя бы настолько приготовиться, сколько нужно, чтобы предвидеть хорошее окончание нашего предприятия; ибо если ни в чем не приготовиться, то и окончание будет пустячное! В четвертом предложении вы говорите, что самое главное — приготовиться еще и изнутри, а мы вас спрашиваем: ежели надо, чтобы народ приготовился к бою, может он это сделать сам? Или его главари должны приготовить его получше да понадежнее? И еще они должны всякий день находиться с ним, чтобы хранить порядок и тишину, да еще как бы не случилось предательства в руки неприятеля… Нет, брат! Говорили мы, а вы не обращали внимания, что все воеводы должны быть в Болгарии, потому что вне нее от них один вред, а не польза…».

Далее Левский пишет, что еще не получил копии договора с Боснией и Герцеговиной и потому ничего не может о нем сказать, и предупреждает Хитова, что если тот вступит во внутреннюю организацию, он не может вести переговоры с другими странами без знания Центрального комитета. Он также выразил свое негодование по поводу того, что Хитов собирается уйти к боснийцам, если восстания в Болгарии не получится:

«В шестых, вы говорите и просите ответа, что если увидите, что на наш народ надежды нет, будете вынуждены взять участие с теми, с кем у вас уговор, и пойдете драться за чужую свободу! К сожалению, мы вам говорим, что это ваше предложение нас смущает. Вы хорошо знаете нужды нашего народа, знаете, что мало таких, кто поведет его бороться за свою свободу, а вы — за чужую! И опять скажу: чисто народный человек борется, пока может, чтобы наперед избавить свой народ, а тогда уж пускай смотрит за другими. Если он потерпит неудачу, то должен умереть на народной работе! Вот каково праведное рассуждение» [113] См.: Д. Т. Страшимиров, цит. соч., стр. 79–81. — Прим. авт. .

Однако Хитов уклонился и на этот раз. Из его планов ничего не вышло, потому что даже при помощи Каравелова денег на чету собрать не удалось, а в конце октября Хитов заболел. Это не помешало ему предпринять последнюю попытку сколотить независимую организацию. В конце ноября он написал членам своей бывшей дружины в Сливен, велел приготовить оружие и встречать его будущим летом в горах. Однако революционеры Сливена переросли этап гайдучества, они ответили ему почтительно, но твердо, совершенно в духе Левского: «Обо всем, что ты нам пишешь, надлежит ведать Ц.к., с ним вам и надо договориться, от него зависим как мы, так и все частные комитеты, мы все подчиняемся одному закону, который нам дан по общему высшегласию. И до тех пор, пока вы не посчитаетесь с этим законом и не докажете письменно ваше участие и что вы член Ц.к., все твои письма будут напрасны, потому что мы не смеем на них отвечать…

Мы думаем, что Ц.к. уже писал несколько раз, чтобы вы приехали, потому что понадобятся воеводы, судя по тому, как идет работа. Мы считаем, что вам надо приехать, потому что наши тут имеют вам больше доверия, чем другим воеводам» [114] Там же, стр. 534–535. — Прим. авт.

Затяжная полемика с Хитовым была типичной для стиля работы Левского с людьми. Он вел ее тактично, терпеливо и упорно, высказывался прямо и подчас резко, но всегда стремился к тому, чтобы за критическими замечаниями были видны его любовь и уважение адресату и человеку; он старался оставить дверь открытой для компромисса, чтобы упрямый гайдуцкий воевода мог войти в нее, не ущемляя своего самолюбия.