Мишель Обама - Becoming. Моя история

В тот вечер во время победной речи Барака, когда мы вчетвером – Барак, я, Малия и Саша – стояли на сцене Хай-Ви-холла, я чувствовала себя великолепно. Даже немного раскаивалась. Может быть, подумала я, все, о чем Барак говорил эти годы, действительно возможно. Все эти его поездки в Спрингфилд, все его разочарования из-за того, что он делает недостаточно, весь его идеализм, вся его искренняя вера в то, что люди попросту не способны пройти мимо ценностей, которые они разделяют, сама идея того, что в политике можно чего-то добиться, – возможно, все это правда.

Мы добились чего-то исторического, чего-то монументального – не только Барак, не только я, но и Мелисса, Кэти, Плуфф, Аксельрод и Валери, и каждый молодой сотрудник, каждый доброволец, каждый учитель и фермер, пенсионер и старшеклассник, которые проголосовали в ту ночь за что-то новое.

Было уже за полночь, когда мы с Бараком отправились в аэропорт, чтобы покинуть Айову, зная, что не вернемся туда в течение нескольких месяцев. Мы с девочками возвращались домой, в Чикаго, на работу и в школу. Барак летел в Нью-Гемпшир, где до праймериз оставалось меньше недели.

Айова изменила всех нас. Мне, в частности, она подарила настоящую веру. Теперь мы должны были поделиться ей со всей остальной страной. В ближайшие дни наши активисты из Айовы разъедутся по другим штатам – Неваде и Южной Каролине, Нью-Мексико, Миннесоте и Калифорнии – и продолжат распространять уже подтвержденную весть о том, что перемены возможны.

Когда я училась в первом классе, один мальчик ударил меня кулаком в лицо. Кулак просто вылетел из ниоткуда, как комета. Мы выстроились в очередь на обед, обсуждая темы, актуальные для шестилеток и семилеток, – кто быстрее бегает и почему у цветных карандашей такие странные названия, – и вдруг меня ударили. Не знаю почему. Я забыла имя мальчика, но помню, как ошеломленно на него посмотрела. Нижняя губа сразу распухла, глаза горели от слез. Слишком потрясенная, чтобы злиться, я убежала домой к маме.

Мальчик получил выговор от учителя. В школу пришла мама, чтобы лично взглянуть на обидчика и оценить, какую угрозу он представляет. Саутсайд, который, должно быть, гостил в тот день у нас дома, ощетинился и настоял на том, чтобы поехать с ней. Меня не посвятили в детали, но между взрослыми состоялся какой-то разговор. Мальчику назначили наказание. Я получила от него стыдливые извинения, а от взрослых – указание больше о нем не беспокоиться.

– Этот мальчик просто был напуган и зол из-за того, что не имело к тебе никакого отношения, – сказала мама позже за приготовлением ужина и покачала головой, словно давая понять, что знает больше, чем готова рассказать. – У него куча своих проблем.

Так мы обычно и разговаривали о буллерах [128] Буллинг – букв., травля. Выражается в форме физического нападения или словесных оскорблений. Буллер – инициатор или активный участник травли. – Прим. ред. . В детстве это было легко понять: буллеры – трусы, внутри они просто испуганные люди. Я замечала это в Диди, агрессивной девчонке из моего квартала, и в Дэнди, моем дедушке, который бывал груб даже со своей женой. Они нападали, потому что чувствовали себя обиженными. Их лучше было избегать, а если это не удавалось, давать отпор. По словам моей матери, которая, наверное, предпочла бы, чтобы на ее надгробии высекли девиз «Живи и дай жить другим», главное – не принимать оскорбления или агрессию буллеров близко к сердцу.

Иначе от нее можно действительно пострадать.

Но настоящим испытанием для меня это стало гораздо позже. Когда мне было чуть за сорок и я пыталась помочь своему мужу стать президентом, я часто вспоминала тот день в очереди за обедом в первом классе: смущение от неожиданного нападения, то, как больно получить по лицу без предупреждения.

Бо́льшую часть 2008 года я провела в попытках не принимать удары близко к сердцу.

Я начну со счастливых воспоминаний, которых у меня много. За четыре месяца до финального этапа выборов, в День независимости, Малии исполнилось десять лет, мы приехали в Бьютт, штат Монтана. Бьютт – крепкий орешек. Город, ведущий свою историю с горнодобывающих шахт, расположенный в юго-западной части Монтаны. Его окаймляет темная линия Скалистых гор, которую видно издалека. Бьютт был определяющим городом, который, как надеялась вся команда, решал нашу судьбу во всем штате. Монтана проголосовала за Джорджа Буша-младшего на последних выборах и при этом избрала губернатора из числа демократов. Казалось, Бараку просто суждено побывать в этом месте.

Расписание Барака было плотнее, чем когда-либо. За Бараком постоянно наблюдали, его обсуждали и оценивали. Обращали внимание на то, в каких штатах он бывал, в каких закусочных завтракал и какой бекон заказывал с яичницей. Теперь за ним повсюду следовали 25 представителей прессы, заполняя всю заднюю часть самолета предвыборного штаба, а также все коридоры и столовые отелей маленьких городков. Они следовали за ним от остановки до остановки, увековечивая на бумаге каждый его шаг. Если кандидат в президенты простудился – писали об этом. Если он сделал дорогую стрижку или попросил дижонскую горчицу в TGI Fridays (как опрометчиво поступил Барак пару лет назад, и это послужило в итоге поводом для заголовка в New York Times ), об этом сообщали, а затем трактовали сотнями способов в интернете. Неужели кандидат слаб? Неужели он сноб? Фальшивка? Настоящий американец?

Мы понимали, что это часть процесса – проверка на то, у кого хватит мужества стать лидером и символом своей страны. Похоже на ежедневный рентген, многократное сканирование на предмет любых признаков ошибки. Американцы не выберут вас, если сначала не изучат всю биографию, включая участие в общественных организациях, выбор профессии и налоговые декларации. Такое пристальное внимание Америки, возможно, было более интенсивным и открытым для манипуляций, чем когда-либо. Мы входили в эпоху монетизации кликов. Facebook только недавно сделался мейнстримом. Twitter еще был относительно новым явлением. У большинства взрослых американцев появился смартфон, а у большинства смартфонов – камера. Мы стояли на пороге совершенно нового мира, и я не уверена, что кто-то из нас это понимал.

Барак теперь пытался заручиться поддержкой не только избирателей-демократов, но и всей Америки. После прошедших в Айове кокусов [129] Ко́кус – собрание сторонников или членов политической партии. , столь же изнурительных и ужасных, сколь вдохновляющих и судьбоносных, Барак и Хиллари Клинтон провели зиму и весну 2008 года, сражаясь за каждый голос, за честь быть кандидатом, который заслужил доверие своих избирателей. (Джон Эдвардс, Джо Байден и другие претенденты выбыли к концу января.) Оба кандидата постоянно обгоняли друг друга, пока Барак в середине февраля не занял лидирующую позицию с небольшим, но в конечном счете решающим отрывом.