Валерий Ганичев - Святой праведный Феодор Ушаков. Изд. 5-е. 2010

Такого маневра капудан-паша турецкого флота и его вдохновитель алжирский паша Саит-Али не ожидали. Между берегом и турецкими кораблями проходил последний корабль русской эскадры. Артиллеристы береговой батареи, опешив, побежали к пушкам, но посланные вдогонку ядра вреда принести уже не могли. А русские корабли, обойдя противника, отрезав его от берега, разворачивались, становились на ветер и стремительно атаковали турецкий флот. Это был блестящий маневр, обессмертивший имя русского контр-адмирала Ушакова. Правда, об этом чрезвычайно успешном действии многие зарубежные историки и тактики парусного флота постарались позабыть, не вспоминать, приписать его адмиралу Нельсону, совершившему подобный маневр лишь в 1798 году у мыса Абукир. То, что маневр был блестящим и неожиданным, доказывают результаты битв у Калиакрии и на Абукире. Обе они закончились катастрофическим поражением эскадр, допустивших противника взять их в клещи. Но факт остается фактом: первым применил этот маневр Федор Федорович Ушаков.

В тот последний день июля 1791 года русский контр-адмирал, отправившийся из Севастополя на поиски противника, увидел его у румелийского берега стоящим на якорях в линии при Калиакрии против мыса Калерах-Бурну, под прикрытием береговой батареи. Вот и бросил он тогда в просвет между берегом и линией расположения турецкого флота свои корабли. Требовалось большое искусство капитанов и моряков, чтобы не выскочить на берег, не помчаться под турецкие пушки, не замешкаться при выполнении поворотов. Но Ушаков знал мастерство своих экипажей, верил в умение своих капитанов и поэтому решился на столь рискованный замысел. Но, пройдя узким коридором, он выиграл ветер. А это небесное топливо парусников обеспечивало движение и скорость, обеспечивало неуязвимость и победу в сражениях тех времен.

Ветер в паруса! Вот к чему стремился русский контр-адмирал. И, обогнув турецкую эскадру, он получил его для стремительной атаки. Сражение еще не начиналось, а Ушаков уже выигрывал его.

Турки рубили канаты, ставили паруса и, увлекаемые морским течением, стали врезаться друг в друга. У одного корабля упала бизань-мачта, бушприт второго не выдержал удара о соседнее судно и переломился. Капудан-паша попытался выстроить линию баталии, изловить ветер, разворачиваясь. Однако алжирец Саит-Али с ним не посчитался и решил обойти русскую эскадру, атаковавшую с марша тремя колоннами. Ушаков сразу заметил опасность и решил не дать зайти себе в тыл, не допустить «на ветер» врага. На корабле «Рождество Христово», идущем под его флагом, он, выйдя из линии, пошел на сближение. Саит-Али, отдав сигнал своему флоту сомкнуть дистанцию и спуститься к неприятелю, вступил с ним в бой. В пять часов вечера Ушаков обогнал корабль Саит-Али и атаковал его продольным залпом. Знаменитая битва при Калиакрии разгоралась, чтобы осветить ярким светом веков талант великого русского флотоводца.

Дивно, дивно шел флагманский корабль, как будто на императорском параде. Волна разрезалась форштевнем и раскидывала по обе стороны свое пенное кружево. Турецкий флагман поспевал столь же стремительно, но вдруг сбился с темпа и стал отставать от идущего параллельно «Рождества Христова».

— Молодец, Матвей Максимович! Отладил команду! — стукнул плечом в спину капитана Ельчанинова Ушаков. — А сейчас давай сигнал: «Всей линией в атаку! Сомкнуть дистанцию!»

Сигнальные флаги поползли вверх. «Рождество Христово» развернулся и почти преградил путь Саит-Али.

— Сходимся, Матвей, и огонь!

Молниеносный поворот флагмана — и его бортовые пушки уже ловили своими темными зрачками цели на турецком корабле. А тот, увлекаемый ветром, мчался навстречу огненному смерчу. Но у турок две пушки на корме, и что они могли сделать с десятками бортовых орудий русских, расписавшихся ядрами в небе у Калиакрии. Ядра калились тут же, в жаровнях на палубе, и красноватыми солнышками выскакивали из пушек наперегонки друг с другом. Вращаясь, издавая драконовское шипение, неслись скованные книппеля и, захлестнувшись вокруг фор-марса-рея, потянули его вниз, круша снасти.

— Бить по флагману! Всем правым бортом, — командовал Ушаков. Он уже испробовал этот прием. Вывести из строя главный корабль противника, заставить его потерять управление — половина победы.

Русская эскадра, охватив турецкую армаду полукольцом, вся в дымах, врезалась в гущу неперестроившихся турецких кораблей и осыпала их ядрами. Мачты, стеньги, реи крошились, лопались, отлетали в сторону, паруса обвисали и обессиливали. Команды турецких капитанов становились все беспорядочнее и бестолковее. Корабли задней линии давали залпы и попадали в передних, те разворачивались, не зная, где враг. Кто-то начал тонуть, другие поворачивались кормой, спешили под ветер.

— Не отпускать! Не дать уйти! Прибавить парусов! — давал команду Ушаков, преследуя уходящий в середину турецкой эскадры флагман. А тот, казалось, почувствовал приближающуюся гибель и нырял в сизые языки дыма, прятался за борта своих отстреливающихся кораблей.

Ушаков не выпускал нити боя из рук. Десятки команд отдал по началу атаки: к перестроению, стягиванию в единый кулак, к преследованию уповавшего уже только на паруса да попутный ветер противника.

— Сломали турка, — обнял он Ельчанинова. — Подымай сигнал: «В погоню!» Брать в плен будем.

Новые сигналы появились на флагмане русского флота. Зоркие глаза надо иметь, чтобы различить их, но дозорные, самые остроглазые моряки, уже спешили доложить: «Поставьте паруса! Погоня!»

Участь турецкого флата была предопределена. Оставалось завершить битву. Ночные сумерки запахивали сцену перед последним актом — победители предвкушали торжествующий финал, побежденные молились за упокой души. Однако если окончить этим слогом, то следует признать, что 31 июля в небесах царил Бог православный, а ночью 1 августа его место занял бог восточный. Сгустившиеся сумерки скрыли бегущих от погони, «ветер заштилил», а потом задул в растрепанные паруса оставшихся на ходу турецких кораблей.

— Видны верхушки мачт уходящих! — доложил матрос с салинга ранним утром. Как же хотелось Ушакову догнать и порешить весь турецкий флот, чтобы второй раз в истории Отечества засияли медали с коротким словом «был». Однако северный ветер, посылая шквал за шквалом, вскоре превратился в штормовой. Он не пощадил турок, многие пошли ко дну, но Ушаков решил не губить свои корабли. Отдал приказ:

— Пусть заворачивают за мыс Эмене. Здесь у румелийского берега, невдалеке от Фароса, исправим повреждения и догоним.

Контр-адмирал пустил вдоль берега быстроходный крейсер и получил богатую добычу — транспорты с хлебом, артиллерийское снаряжение с турецких шебек и известия о том, что остатки турецкого флота находятся в Варне. Ветер стих, и Ушаков не мешкая двинулся для его полного уничтожения.