Валерий Ганичев - Святой праведный Феодор Ушаков. Изд. 5-е. 2010

Последним говорил Щербатов. Вельможные академики напряглись. Желчный нрав князя и недовольство многим из того, что происходит в империи, знали почти все. Жесткая складка легла у рта императрицы. Доносил Шешковский, что князь постоянно распространяется о падении нравов в государстве, об отходе от российских традиций, об обезьянничаньи в науке и театрах. Но тот в пререкания не вступал, лишь вначале, после приветствий императрице, сказал, что на явные охуления его «Истории» он и другие достопочтенные ученые люди уже ответили, а он хотел бы родовитость и заслуженность старинных русских родов подчеркнуть, чему, как известно, его «Краткое историческое повествование о начале родов князей российских, происходящих от Великого князя Рюрика», а также труд «О старинных степенях чинов в России» посвящены. И забвение этих корней приводит к тому, что всякого рода самозванцы появляются, и сему он также посвятил свою «Краткую повесть о бывших в России самозванцах». А там, где появляется человек без роду, без племени, начинает смута произрастать, желание от России отделиться, а то и прямой мятеж. Посему он еще в 1771 году о мятежах в России составил летопись, коя во многом поучительна.

Екатерина при словах о мятежниках и самозванцах разволновалась, поднялась с кресла, стала нервно ходить по залу, словно тигрица в клетке.

— Самозванство идет от представления, что каждый может монархом стать, что правителя можно сменить, заменить каким-то Национальным собранием или Советом, может, даже почтенных людей. Вот Василий Новиков много полезных дел сделал, книжную торговлю наладил, но за его спиной целое гнездо мартинисты свили, да и сам он сему вредоносному зелью духовному дань отдал. Ну почему они, Михаил Михайлович, в государе видят главную беду, а не в пороках человеческих, не в блажи, безделии, пьянстве, непослушании? Или надо, как Петр Великий, бороды, головы сечь, тогда только покорство восстановится?

Она остановилась, взялась за спинку кресла, как за штурвал, и, припав к правой его стороне, твердо продолжила:

— Итак, господа академики. Мне приятно, что наука наша историческая не иссякла и не закончилась в связи с уходом великого Михайла Ломоносова и его пользительного противника Федора Миллера. Они оба свой вклад внесли. Один следовал духу, другой букве истории. Нам то и другое нужно. И коль вы сегодня, господин Мусин-Пушкин и господин Болтин, говорите о поисках и распечатке летописей, то это и есть те буквы, без которых и всей книги не прочтешь. А коль вы, господа Щербатов и Елагин, заговорили о мысли и главном принципе, которые пером историка водить должны, то это и есть дух науки сией. На основах Божественных построений при служении Истине, Государю и Отечеству наука сия полезная и необходимая для русских людей и России будет. Вот и сегодняшние дни днями истории станут. И надобно, чтобы от них точные свидетельства остались. Чтобы знали потомки, как южная Русь от османов освобождалась, как возвращались и селились на эти исконные земли наши, нынче Новороссиею называемые, мужики брянские, тамбовские, черниговские, курские, малороссийские. Что не миражные города и деревни здесь вырастали, не князя Потемкина химеры, а истинно русские поселения, что тут корни имели и разумом и трудом нынешних россиян возведены. Надобно, чтобы битвы и победы наши были отмечены как виктории славные и оные как таковые именно в сознании народа утвердились бы. Надобно, чтобы россияне знали вершителя сиих побед князя Потемкина, знали господ военачальников — Румянцева-Задунайского, Долгорукого-Крымского, Суворова Рымникского, флотовождей Орлова Чесменского, Алексея Спиридова, вице-адмирала Федора Ушакова. Ибо забывать тех, кто победу творил, — это значит обрекать их и себя на поражение в будущем.

Она оттолкнулась от спинки кресла и, выпрямившись, горделиво закончила:

— Тешу себя надеждой, что и мои игры в сочинение истории Российской небесполезны для вас и меня были. Я поняла, что сие за сокровище, овладеть коим надо не только правителю, но и всем достопочтенным людям. И чем больше из сих сокровищ берешь, тем больше они прирастают сверкающими каменьями знаний. Вас же благодарю за то, что вы откликались на мой запрос, искали летописи, готовили публикации, выпускали статьи. Нет, не вольтеровскими заповедями, не мыслями Монтескье и Дидерота русский человек жизнь свою определять должен, хотя и оные знать возможно, а собственным историческим опытом. Знать должен он своих героев и подвижников Духа, государей и князей, их победы. Должен ведать, какие поражения и беды претерпела Россия и как из них вышла. И посему ваш труд достоин самых высоких похвал, ибо должен быть неподкупен, лести не предан и желчью, как правильно сказал Иван Перфильевич, не водим. За сим благодарю вас. Творите, корпите, служите Господу Богу, Трону и Народу Руси!

Ушаков получил в награду за сражение орден Александра Невского. Более победоносного адмирала в русском флоте в то время не было. Однако слава по лестнице власти его высоко не вознесла. 5 октября 1791 года скончался начальник Черноморского флота князь Потемкин-Таврический, а 29 декабря в Яссах был заключен мир с Турцией. Нет сомнения, что деятельность Потемкина по отношению к Черноморскому флоту была во многом плодотворной и полезной. Населяя Новороссийский край, продвигая дело построения городов, создавая южный рынок, Потемкин заботился о строительстве верфей, укреплял флот, старался поставить его в независимое положение от его отдаленной центральной администрации, сношения с которой чудовищно замедляли ход дела, нарушали потребности военного времени. Отдаление и определенная независимость от Адмиралтейств-коллегии дали свои положительные плоды. Многое, начиная от организации флотской администрации, создания кораблей, кончая наименованием судов имело свою особенность по сравнению с Балтикой. Балтийский флот со времен Петра был сориентирован на оборону и борьбу со шведами и отчасти с англичанами, поэтому корабли там были крупных линейных рангов и гребная флотилия подготавливалась для маневренной войны в шхерах. Черноморский же флот соперничал с турецким, и поэтому его линейные суда были среднего ранга, а речная флотилия не только перевозила пехоту, но и всей мощью своей артиллерии действовала против таких крепостей, как Очаков, Измаил, и приданного им флота противника. Казалось странным решение Потемкина вдруг переименовать все корабли, дать им названия святых. Однако за этим просматривалось его желание идеологически обосновать движение России к югу, в старорусские земли, где утверждалось отечественное христианство. Потемкин не нуждался здесь, на юге, в громоздком аппарате Адмиралтейств-коллегии, он сам направлял деятельность флота, но ему нужны были блестящие вершители. Поэтому, выбирая их, столь часто менял он командующих, руководителей. Войнович, Мордвинов, Нассау ушли, во главе флота стоял гениальный Ушаков.