Михаил Макеев - Николай Некрасов

Вернувшись в Подольскую губернию, А. С. Некрасов еще некоторое время продолжал служить, хотя его карьера быстро шла к вполне заурядному завершению. 29 июня 1822 года из бригадных адъютантов он становится строевым офицером, а 11 января 1823 года выходит в отставку в чине майора с правом ношения мундира. Однако вернуться в свое наследственное имение Алексей Сергеевич не спешил — оставался в Подольской губернии до лета или осени 1826-го. Таким образом, больше трех лет после отставки он безвыездно проживал в Сеньках. Здесь в январе 1823 года у супругов Некрасовых родилась дочь Анна, а 21 мая 1824-го сын Константин. О том, что так долго удерживало Алексея Сергеевича в Подольской губернии, сведений не имеется. Видимо, он жил в семье жены, однако какие интересы связывали его с тестем, также неизвестно.

Упорное нежелание вернуться в Грешнево выглядит тем более странно, что практически сразу по возвращении в полк Алексей Сергеевич активно включился в судебный процесс с Певницкими. Правда, заочно судиться было весьма затруднительно, и в его отсутствие тяжбу вынужден был вести брат Сергей. Возможность повлиять на ход дела непосредственно из Подольской губернии представилась Алексею Сергеевичу только один раз: 3 октября 1823 года, уже выйдя в отставку, он сумел подать прошение лично императору Александру I, находившемуся в это время в Тульчине, в окрестностях которого осенью состоялся высочайший смотр войск. Прошение было принято к рассмотрению, однако начавшееся дело (в декабре подольский губернский прокурор затребовал у Алексея Сергеевича разъяснения) не было завершено — возможно, из-за смерти императора Александра.

Отсутствие каких-либо сведений об этом периоде жизни отца Некрасова заставляло биографов обращать внимание, например, на то, что 2-я армия, в состав которой входили полки, где он служил, была базой для знаменитого декабристского Южного общества, возглавлявшегося Павлом Пестелем, адъютантом командующего армией генерала Витгенштейна. Однако никаких следов связи между отцом Некрасова и декабристами (кроме разве что пушкинской оды «Вольность», проникнутой декабристскими настроениями, список которой Некрасов, по собственному свидетельству, нашел в отцовском шкафу) обнаружить не удалось, и она представляется маловероятной. Алексей Сергеевич слишком сильно отличался от молодых аристократов-бунтарей и происхождением, и уровнем развития.

Как бы то ни было, только летом или осенью 1826 года, покончив с удерживавшими его в Подольской губернии делами, отставной майор Алексей Сергеевич Некрасов вместе с женой и пятью детьми (шестилетним Андреем, пятилетней Елизаветой, четырехлетним Николаем, трехлетней Анной и двухлетним Константином) приехал в Грешнево на постоянное жительство.

С приезда в Грешнево начинается для Некрасова время, с которого он «себя помнил». С того дня, как семья приехала в родовое имение, он в автобиографии начинал рассказ собственно о себе:

«… Мне — было тогда три года. Я помню, как экипаж остановился, как взяли меня на руки (кто[-то] светил, идя впереди) и внесли в комнату, в которой был наполовину разобран пол и виднелись земля и поперечины. В следующей комнате я увидел двух старушек, сидевших перед нагоревшей свечой друг против друга за небольшим столом; они вязали чулки, и обе были в очках. Впоследствии я спрашивал у нашей матери, действительно ли было что-нибудь подобное при первом вступлении нашем в наследственный отцовский приют. Она удостоверила, что всё было точь-в-точь так, и немало подивилась моей памяти. Я сказал ей, что помню еще что-то про пастуха и медные деньги. «И это было дорогой, — сказала она, — дорогой, на одной станции я держала тебя на руках и говорила с маленьким пастухом, которому дала несколько грошей. Не помнишь ли еще, что было в руках у пастуха?» Я не помнил. «В руке у пастуха был кнут» — слово, которое я услыхал тогда в первый раз. Хорошая память всю жизнь составляла одно из главных моих качеств.

Старушки были — бабушка и тетка моего отца».

Здесь поэта опять подводят память и типичное небрежное отношение к прошлому: ни бабушки отца, ни его собственных бабушек давно не было в живых. Однако тетка отца по женской линии Степанида Степановна Грановская, вольноотпущенная крестьянка семьи Некрасовых, действительно жила в доме в Грешневе, занимаясь ведением хозяйства и нянча детей племянника.

Семья поселилась в доме, доставшемся Алексею Сергеевичу при разделе имений. Опись, сделанная в 1815 году, дает его подробное описание: «Господский дом деревянного строения, в нем малых покоев с перегородками восемь, с тремя дверьми растворчатыми плотничьей работы. Печь голландская с лежанкой изразцовая. С семью окошками и с двойными рамами, обиты шпалерами. Наверху светелка с голландской печью… во внутренности выщекотурено, с печью и с лежанкой изразцовой, с семью окошками и двойными рамами. Одни сени и два чулана под одной крышей, покрыты тесом». Из мебели были «стенное зеркало о двух стеклах в рамах красного дерева, под ним конторка, оклеена красным деревом с бронзою ветхой. Шкаф со стеклами, под ним комод с четырьмя ящиками, ветхий… Комод, оклеенный красным деревом, с четырьмя ящиками, ветхий. Один ломберный стол, оклеенный разным деревом с бронзою, внутри обит зеленым сукном, ветхий. Шесть кресел простого дерева под чехлами полосатой затрапезы, ветхие. Одно конопе, обито полосатой затрапезой, ветхое. Стульев деревянных окрашенных двенадцать, с досчатым сиденьем, вообще ветхие. Столов простых два, в том числе один «с полами», ветхие. Два шкафа плотничьей работы, ветхие». Стены украшали «разных картин семнадцать с простыми рамами за стеклами, из оных без стекла», и 20 икон, среди которых — большой образ «Ахтырской Божьей Матери в серебряном окладе под золотом». Имелись и книги: «Псалтырь, один ветхий. Русских разных ветхих шесть. Старых годов календарей пять. Отрывок французского букваря. Две расходные книжки старинные».

При доме имелись усадебные строения, обозначенные в описи как «ветхие»:

«В особливом корпусе баня, со всеми внутренними принадлежностями, покрыта тесом.

Два каретных сарая, конюшня с денником под одной крышей, покрыто тесом.

Амбар с погребом под одной крышей, покрыто тесом.

Флигель с сенями, с принадлежащей к нему кухней, с дверями, с семью окошками и с рамами, под одной крышей, покрыто тесом.

Изба людская, с принадлежащим строением, покрыта соломой.

Скотный двор, при оном две избы с горенкой и два денника, покрыты соломой.

Погреб, покрыт соломой.

Три денника и при оных сарай с голубятней под одной крышей, покрыты соломой.

В саду беседка на столбах, обшита тесом и отчасти покрашена.