Леонид Млечин - Примаков

Но Сергей Владиленович отказался. Объяснил:

— Не верю в коалиционное правительство вообще и не вижу экономической программы действий нового кабинета в частности.

Возможно, дело в другом: побывав в роли первого человека, не захотел быть вторым. Кириенко ценит свое место в истории. Егор Гайдар в свое время пытался работать в кабинете Черномырдина вице-премьером, но быстро ушел, считал, что его держат для ширмы. Хотя при Путине Кириенко, остыв, согласится и на куда меньшую должность…

Черномырдин тем более не захотел остаться первым вице-премьером у Примакова.

Отказался и Григорий Явлинский. Он был готов прийти в правительство только со своей командой, которая заняла бы все должности в финансово-экономическом блоке. Но это уже было бы правительство не Примакова, а Явлинского.

Молодой вице-спикер парламента Владимир Александрович Рыжков согласился было пойти заместителем премьера по социальным вопросам, в его годы это было весьма почетное предложение. 16 сентября президентским указом он был назначен заместителем председателя правительства по социальному блоку. Но Рыжков быстро забрал свое слово назад, сообразив, что социальные вопросы при жестком бюджете — дело рискованное. А ему не хотелось ломать свою столь многообещающую карьеру. 21 сентября указ о назначении был отменен (его должность отдали Валентине Ивановне Матвиенко). Печальный пример Бориса Немцова был у Рыжкова перед глазами — до назначения в правительство его считали возможным кандидатом в президенты, год в правительстве погубил его политическую репутацию. Впрочем, не уверен, что с карьерной точки зрения Владимир Рыжков поступил правильно. Его постепенно оттеснили на периферию политической жизни, а по его достоинствам ему бы занимать заметную должность — в Кремле, Белом доме или парламенте.

Примаков прямо в Думе остановил знающего экономиста с опытом работы в правительстве Александра Николаевича Шохина:

— Хочу предложить вам пост вице-премьера по социальным вопросам.

Осторожный Шохин засомневался:

— У вас правительство будет левым, что мне в нем делать? Примаков справедливо заметил:

— Потому и будет левым, что вы все отказываетесь.

Примаков перезвонил и предложил Шохину более весомую должность вице-премьера по финансовому блоку. Александр Николаевич принял должность — знакомое для него дело, он был вице-премьером в кабинете Гайдара. Он был назначен заместителем главы правительства одним указом с Рыжковым. Но, проработав в правительстве считаные дни, увидел, что Примаков намерен контролировать всё сам, в первую очередь кадровые вопросы, и ушел назад, в Думу, благо его депутатский мандат еще не аннулировали. 30 сентября указ о назначении Шохина был отменен.

А ведь не думали они все тогда — и Явлинский, и Шохин, и Владимир Рыжков, что для них это последний шанс войти в правительство и получить возможность влиять на политику страны…

Евгений Максимович остался с теми, кто не отказался работать в правительстве. Первый вице-премьер Юрий Маслюков представлял коммунистов. Вице-премьер Геннадий Кулик — аграриев. Министр финансов Михаил Задорнов — «Яблоко» (Михаил Михайлович был министром у Кириенко и сохранил пост главного финансиста, хотя считался одним из виновников августовского кризиса). Министр труда Сергей Калашников был человеком Жириновского. Министр по налогам и сборам Георгий Боос — Лужкова.

После 17 августа 1998 года политическая элита России изменилась так радикально, как она не менялась с конца 1991 года. После распада Советского Союза и до лета 1998 года тасовалась одна и та же кадровая колода. На ключевых должностях находились люди примерно одинаковых взглядов. Теперь у власти и вокруг власти появились новые люди. Впрочем, новыми их можно считать условно — о многих из них мы просто успели забыть за последние годы.

Сформированное Примаковым правительство порадовало одних и огорчило других. Либеральные политики называли кабинет если не красным, то розовым, во всяком случае, весьма левым. Первые заявления некоторых министров и наброски экономических программ напугали профессиональных экономистов.

В это время многие предлагали национализировать банки, вернуть государству приватизированные предприятия, увеличить роль правительства в управлении экономикой, запретить хождение доллара, ввести фиксированный курс рубля, щедро печатать деньги и вкладывать их в промышленность, в первую очередь в военно-промышленный комплекс, и конечно же побыстрее отказаться от сотрудничества с Международным валютным фондом, раз Запад кобенится.

Практически все пришедшие в правительство повторяли одно и то же:

— С монетаризмом покончено. Либеральная модель экономики, привнесенная с Запада, себя не оправдала. Нам нужна социально ориентированная экономика.

Сразу возник вопрос: в какой степени Примаков разбирается в экономике, в хозяйственных делах?

Обычно отвечали: что за вопрос? Он же доктор экономических наук, профессор, он избран академиком по отделению экономики.

Евгений Максимович, конечно же, был политологом и экономикой как таковой не занимался. Но долгие годы работы в академических институтах, интенсивное общение с коллегами, чтение экономической литературы — всё это помогало понять положение дел в мировой экономической науке, какие рецепты и методы используются для выхода из финансового кризиса.

Прежде чем начать действовать, Примаков должен был поставить диагноз и решить для себя, какую именно болезнь он собирается лечить. Можно было сказать, что возникший кризис — закономерный результат либеральных реформ, начатых еще Гайдаром и его командой. И тогда ясно, что делать: поворачивать назад.

А можно было оценить ситуацию иначе: реформы не удалось провести потому, что они были половинчатыми. В таком случае надо продолжать то, что делали предшественники, — с поправками и коррективами, разумеется.

Когда мы разговаривали с Евгением Максимовичем еще до назначения его премьер-министром, я спросил, какого он мнения о реформах, которые проводятся с 1992 года.

Примаков ответил так:

— Видите ли, я, конечно, имею свою точку зрения. Я считал и считаю, что макростабилизация финансов — это важно, но это не самоцель. Это метод для развития экономики. Если экономика не развивается, это превращается в самоцель. Самоцель эта не нужна, ибо имеет шоковые последствия для населения. Я эти взгляды высказывал и на правительстве, потому что налоговая политика и приватизация носили фискальный характер. Во всех странах приватизация происходит, чтобы изменить структуру производства, чтобы обновить основные фонды. Эта сторона дела была упущена…