Леонид Млечин - Примаков

Почему же Примакову упорно приписывают службу в КГБ? Возможно, потому, что он выполнял в 1970-е годы некоторые деликатные миссии за границей. Это действительно были особые задания, но не разведки, а ЦК КПСС.

«Я выполнял ответственные поручения политбюро, — писал Примаков. — Как правило, меры безопасности и связь поручалось обеспечивать Комитету госбезопасности».

О своем участии в тайной дипломатии Евгений Максимович рассказал в книге «Конфиденциально: Ближний Восток на сцене и за кулисами (вторая половина XX века — начало XXI века)».

В 1970 году он ездил в Бейрут для встречи с лидером Народного фронта освобождения Палестины Жоржем Хабашем, который прославился громкими терактами. Это он придумал захватывать самолеты и превращать пассажиров в заложников. Это ему мир обязан таким количеством трагедий. Примакову поручили передать Жоржу Хабашу рекомендацию советского руководства отказаться от захвата самолетов.

Такие же деликатные миссии Евгений Максимович выполнял в других странах. Он рассказал, как летом 1971 года, уже когда он стал заместителем директора Института международной экономики и международных отношений Академии наук, его пригласил генеральный директор ТАСС Леонид Митрофанович Замятин:

— На заседании секретариата ЦК возник вопрос, почему нет информации от Примакова по Египту. Мне поручено направить тебя на месяц на Ближний Восток в качестве специального корреспондента ТАСС.

После смерти Насера в Египте происходили большие перемены. И Примаков, встретившись и побеседовав с целым рядом своих близких знакомых, сделал вывод, что новый президент страны Анвар Садат расстается с наследием своего предшественника и стремится сблизиться с Вашингтоном. Советский посол в Каире не согласился с выводами Евгения Максимовича:

— Вы приехали на несколько дней и делаете сногсшибательные выводы, а я на неделе пять раз встречаюсь с Садатом и, поверьте мне, лучше вас знаю обстановку.

Посол даже отказался отправить шифровку Примакова в Москву:

— Я не хочу дезинформировать руководство.

Евгений Максимович улетел в Бейрут и оттуда отправил свои шифртелеграммы.

Примакову благоволил влиятельный референт Брежнева Евгений Матвеевич Самотейкин, в прошлом сотрудник Министерства иностранных дел. Самотейкин в меру возможностей поддерживал самостоятельно мыслящих людей, поручал им готовить записки на самые деликатные внешнеполитические темы, что позволяло ему предлагать своему шефу оригинальные идеи. В июле 1971 года он попросил Примакова набросать предложения относительно перспектив советской политики на Ближнем Востоке. Примаков в осторожной форме рекомендовал «некоторые инициативные шаги в отношении Израиля», с которым Советский Союз разорвал дипломатические отношения после шестидневной войны. Евгений Самотейкин передал записку Примакова Брежневу, и тот ее одобрил.

Активным сторонником налаживания секретного канала связи с еврейским государством был председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов. КГБ не раз предпринимал попытки самостоятельно, в обход Министерства иностранных дел, заниматься внешней политикой. Особые отношения КГБ установил с правительством ФРГ, когда канцлером был Вилли Брандт. Пытался комитет наладить доверительный канал связи с государственным секретарем США Генри Киссинджером, но эту акцию сорвал министр иностранных дел Громыко, который конкуренции не терпел и ревниво относился к любым попыткам вторжения в его епархию. Что касается Израиля, то в данном случае Громыко не возражал против активности КГБ. Отсутствие дипломатических отношений исключало участие Министерства иностранных дел.

Тайные контакты были поручены Примакову, организационную сторону взял на себя КГБ. Миссия была важной, утвержденной решением политбюро от 5 августа 1971 года. Евгения Максимовича напутствовали и Андропов, и Громыко.

Евгений Максимович был заместителем директора академического института, то есть не занимал государственной должности, считался представителем общественности. Это исключало демарши со стороны ряда арабских стран, если сведения о тайном канале с Израилем стали бы достоянием гласности. Что касается Египта, то контакты осуществлялись не только с согласия его руководства, но и по его просьбе.

С августа 1971-го по сентябрь 1977 года Примаков не раз тайно приезжал в Израиль или встречался с израильскими представителями в столице Австрии. Его собеседниками были руководители страны — премьер-министр Голда Меир, министр обороны Моше Даян и министр иностранных дел Аба Эбан, потом новая команда — премьер-министр Ицхак Рабин, министр иностранных дел Игал Аллон, министр обороны Шимон Перес. Затем — Менахем Бегин.

Израильтян, конечно, прежде всего интересовало, кого представляет Примаков, каковы его полномочия. Он отвечал, что «направлен в Израиль с неофициальной и конфиденциальной миссией советским руководством», но не имеет полномочий обсуждать вопрос о восстановлении дипломатических отношений.

Идея состояла в том, чтобы убедить Израиль покинуть занятые в ходе шестидневной войны 1967 года территории — сектор Газа и Западный берег реки Иордан. Взамен предлагались гарантии безопасности Израиля, но Примаков понял, что израильтяне считают внешние гарантии пустой бумажкой, которая не спасет их в случае нападения арабских стран. Голда Меир напомнила Примакову, как легко в 1967 году были выведены с Синайского полуострова войска ООН, разъединявшие Израиль и Египет, когда этого потребовал президент Насер.

Андропов и Громыко предложили согласиться с идеей израильтян «расширить консульскую секцию посольства Нидерландов в Москве». Дело в том, что после разрыва дипломатических отношений интересы Израиля в Советском Союзе представляло голландское посольство. Имелось в виду, что в составе консульской секции посольства в Москве появятся израильские дипломаты и это упростит диалог. Но остальные члены правительства отвергли предложение председателя КГБ и министра иностранных дел.

Будучи корреспондентом «Правды», Примаков стал единственным советским представителем, который контактировал с курдами на севере Ирака. Он даже участвовал в подготовке соглашения о мире, подписанного руководством курдов и правительством в Багдаде. Примакова отправили к курдам для того, чтобы создать прямой канал общения, узнать, что происходит у курдов, чего они хотят и можно ли их убедить сотрудничать с правительством.

Курды, которые живут на территории четырех стран — Турции, Ирана, Ирака и Сирии, многие годы были для Москвы борцами за правое дело. Курдские восстания приравнивались к национально-освободительному движению. В 1945 году в Советском Союзе нашел убежище лидер иракских курдов Мустафа Барзани — после того как была подавлена попытка курдов создать свое государство на территории шахского Ирана — Мехабадскую республику. Барзани был военным министром этой непризнанной республики. Спасаясь от шахской армии, он и его бойцы перешли советскую границу и двенадцать лет жили в нашей стране.