Леонид Млечин - Примаков

— Борис Николаевич, мне кажется, вам не стоит этого делать. В предвыборной ситуации такое назначение не оправданно по многим причинам. На Западе меня считают другом Саддама Хусейна, аппаратчиком старой школы, консерватором, руководителем спецслужбы и так далее.

Ельцин выслушал его внимательно и ответил:

— Мне кажется, что минусы, о которых вы говорите, могут обернуться плюсом. Вы меня не переубедили, но, если хотите, будем считать, что вопрос остается открытым.

Американский президент Джордж Буш-старший был в свое время директором ЦРУ, а министр иностранных дел Германии Клаус Кинкель — главой немецкой разведки. Так что в самом переходе из разведки в дипломатию не было бы ничего необычного.

Девятого января 1996 года директор Службы внешней разведки прибыл к президенту с обычным докладом о ситуации в мире. Ельцин хитро посмотрел на Примакова:

— Ну как? Перерешили?

Примаков с металлом в голосе (как он мне сам говорил) попытался отказаться еще раз:

— Нет, я своего мнения не изменил.

Ельцин махнул рукой:

— И я не изменил. Прошу вас согласиться, это нужно России. Примаков попросил разрешения остаться в разведке еще несколько месяцев, чтобы спокойно завершить начатые в Службе внешней разведки дела. Ельцин кивнул, но заботы разведки его в тот день не интересовали.

Примаков вернулся к себе в Ясенево и сел работать. Открыв дверь, в кабинет мягко вошел секретарь. В разведке — так повелось со времен КГБ — секретарями работают мужчины. Секретарь сказал:

— Извините, Евгений Максимович, в телевизионных новостях только что передали, что вы назначены министром иностранных дел Российской Федерации.

Так Примаков стал министром.

На следующей день, 10 января, всю коллегию Министерства иностранных дел пригласили в Кремль. Ельцин представил нового министра:

— Он в особых рекомендациях не нуждается. Его хорошо знают как у нас в России, так и за рубежом, и в международных делах он не новичок.

Ельцин сказал, что было несколько кандидатур:

— Необходимо было найти человека, который сочетал бы в себе опыт государственной работы, профессионализм, умение вести организационную работу, широту взглядов, личную честность и порядочность.

В этот первый день на новой должности у только что назначенного министра было множество хлопот. Но Примаков никогда не нарушал своих обещаний. Взяв с собой Трубникова, судьба которого тоже была решена — он станет новым директором СВР, — он отправился ужинать с бывшим начальником разведки ГДР Маркусом Вольфом и его женой. Это была их первая встреча. Для Вольфа, которого в единой Германии пытались посадить, она имела большое значение. И Примаков это понимал.

Через день, 12 января, новый министр устроил первую пресс-конференцию:

— Свое назначение я рассматриваю лишь с одной позиции — как необходимость усиления активности МИДа по защите национальных государственных интересов России.

Для широкой публики и для всего мира назначение Примакова было неожиданным. Борис Ельцин сознательно выбрал полного антипода Андрея Козырева, который еще недавно считался самым верным его министром, ради президента бросал друзей и сторонников, менял политику и служил мишенью для всеобщей критики…

Андрей Владимирович Козырев стал министром иностранных дел России в 1990 году, когда еще существовал Советский Союз. МИД РСФСР располагался в небольшом особняке на проспекте Мира, занимался оформлением виз и приемом второстепенных делегаций. Председатель Верховного Совета России Борис Ельцин, возможно, только подписав указ о назначении Козырева и узнал, что у него есть собственное Министерство иностранных дел.

Козырева поначалу никто не воспринимал всерьез. Но он проявил инициативу. Он не только готовил зарубежные визиты Бориса Ельцина, но и боролся против существовавшей тогда на Западе «горбимании» — уверенности в том, что в Москве можно и нужно разговаривать только с Горбачевым. Козырев доказывал, что Западу пора иметь дело с Ельциным.

В декабре 1991 года Ельцин взял Козырева с собой в Беловежскую Пущу — вместе с Шахраем, Гайдаром и Бурбулисом — сочинять принципы переустройства политического пространства бывшего СССР. А на следующий день после распада Советского Союза Андрей Владимирович проснулся министром иностранных дел великой державы, у которой еще не было внешней политики. И не очень ясно было, какой она должна быть.

Молодой Козырев легко вписался в «команду мальчиков» Егора Тимуровича Гайдара, возглавившего правительство реформаторов. «Мальчики» понимали, что они чужие в муравейнике власти, и старались держаться вместе. Козырев вступил в коалицию с политиками, которые на первом этапе реформ были особенно близки к президенту, — государственным секретарем (существовала такая должность) Геннадием Бурбулисом, который был правой рукой Ельцина, и всесильным вице-премьером Михаилом Полтораниным (он был редактором «Московской правды», когда Ельцин руководил столичным горкомом).

Отец экономической реформы Егор Гайдар и творец новой российской внешней политики Андрей Козырев стали для мира олицетворением происходящих в стране перемен. Казалось, что их уход из правительства невозможен. Но большую часть «мальчиков» во главе с самим Гайдаром быстро вытеснили из политики. Андрей Козырев держался дольше всех. Его постоянно недооценивали и ошибались. Этот молодой человек никогда не считался сильной самостоятельной фигурой, каким был, скажем, Эдуард Шеварднадзе, — слишком юн и слаб, к тому же никакого политического опыта…

Российский дипломат номер один вступил в политику, когда в 1992 году внезапно заявил, что в России возможен новый путч, что специальные службы (разведка, военная разведка и контрразведка) дезинформируют президента Бориса Ельцина.

Это заявление произвело сильное впечатление на российское общество еще и потому, что от министра иностранных дел такой смелости никто не ожидал. Скорее всего, он и сам от себя этого не ожидал. Но нисколько не испугался, а, напротив, почувствовал вкус к большой политике, понимая, что это увеличивает его вес во внутрикремлевских интригах.

Когда в первый раз поползли слухи о его отставке, аккуратный, осторожный Козырев стал откровенно высказываться по внутриполитическим проблемам и сразу занял заметное место на радикальном фланге ельцинского лагеря. Но радикальные демократы были вытеснены из политической игры, и Козырев отошел от этих политиков. На выборах 1993 года Андрей Козырев выставил свою кандидатуру в Мурманске, победил соперников, получил мандат депутата Государственной думы и чувствовал себя очень уверенно, хотя на заседания Думы не ходил.