Ричард Холл - MOBY. Саундтрек моей жизни [litres]

Он начал играть The Man Who Sold the World, и подросток, сидевший рядом со мной, сказал:

– Клево, он играет песню Nirvana.

Я ничего не сказал – просто остался сидеть, пока зрители вокруг меня расходились.

После концерта я оказался в пассажирском микроавтобусе до Нью-Йорка вместе с Трентом Резнором, его девушкой и сотрудниками его лейбла. Я не очень хорошо знал Трента и нервничал, так что пригласил его с подругой в неотапливаемый двухкомнатный домик на севере штата, который только что купил.

– Я недавно купил домик на озере, – сказал я ему. – Если у тебя есть время, можешь приехать, погуляем по лесу.

– Спасибо, но у нас еще долго будут гастроли, – вежливо ответил он, когда мы въехали в Линкольновский туннель.

– Ладно. Место неплохое. Я даже делюсь лодкой с соседями. Кто-то из менеджеров Трента снова перевел разговор на тему суда над О. Джеем Симпсоном, и моя маленькая избушка забылась. Мы доехали до ресторана, где проходила афтерпати, и Трента быстро провели внутрь. Я позвонил Дамьену, чтобы он приехал ко мне, а сейчас стоял в очереди и ждал встречи с Дэвидом Боуи.

Я хотел быть секс-символом – или хотя бы человеком, по которому сохнут женщины.

Я всю жизнь представлял себе этот момент. Что я скажу? Может быть, буду просто стоять с отвисшей челюстью и раз за разом повторять «Вы Дэвид Боуи», пока его охранники не возьмут меня под руки и не выведут?

Они с Трентом сидели на небольшом возвышении, спрятанном за ширмой с цветочным узором, и я уже был следующим в очереди. Я хотел, чтобы Дэвид Боуи любил меня. Я хотел, чтобы он сказал своим мрачным голосом ящера: «Разговор с тобой стал для меня откровением, Моби. Я потрясен твоим остроумием и креативностью. Давай подружимся».

Я допил последние капли водки и растопленного льда и поставил стакан на стол.

– Ладно, иди, – сказала мне надушенная публицистка и слегка подтолкнула в спину. Я поднялся на пьедестал.

– Привет, Моби, – сказал Трент.

Я завидовал Тренту. В каком-то смысле мы с ним напоминали разлученных близнецов. Мы оба были панками из пригорода, которые в восьмидесятых влюбились в электронную музыку. Он остался индастриал-готом, а я ушел в хаус и техно. Он следовал однажды взятому курсу, а я метался в миллионе разных музыкальных направлений. Я продавал тысячи пластинок и играл концерты для сотен людей. Трент выпускал альбомы, занимавшие первые места в хит-парадах и расходившиеся миллионными тиражами, и играл концерты для десятков тысяч зрителей. А еще он был секс-символом. Я хотел быть секс-символом – или хотя бы человеком, по которому сохнут женщины. Я хотел того же, что есть у Трента, хотя приверженность одному-единственному музыкальному жанру казалась мне произвольной и ограничивающей. Тем не менее он сидел на пьедестале, и я одновременно уважал его и завидовал.

– О, Моби, – сказал Трент, – ты знаешь Дэвида?

Я повернулся к Дэвиду Боуи.

– Моби, – сказал он. – Рад встрече.

Дэвид Боуи сидел под лампами цвета розы; он был одет в темно-синий костюм с тонкими лацканами. Его зачесанные на сторону светлые волосы уже начинали седеть; он только что обратился ко мне своим сразу узнаваемым голосом, похожим одновременно на Майкла Кейна и спокойного велоцираптора. Я знал, что по правилам приличного общества мне нужно ответить, но я просто хотел заплакать, обнять его и убежать.

– Я тоже рад, – ответил он. – Как вы себя чувствуете?

Да, вот моя первая фраза при встрече с моим любимым музыкантом всех времен: «Как вы себя чувствуете?» Я даже задумался, не слишком ли много на себя беру – словно простолюдин, который пытается важничать и притворяться, что может фамильярно разговаривать с королем.

Боуи засмеялся.

– Я в порядке, Моби. А вы?

– О, я немного пьян, – ответил я, – но вроде ничего так.

Он улыбнулся, ожидая от меня продолжения. Я не мог придумать, что бы сказать.

– Где вы сейчас живете? – неуверенно спросил я.

– В Швейцарии, – сказал он. – Но думаю переехать в Нью-Йорк – тут отличные картинные галереи.

– Правда? Куда?

– Наверное, куда-нибудь в Сохо. А вы где живете?

– В Маленькой Италии, – сказал я, – чуть к востоку от Сохо.

– В лофте? – спросил он.

– Да, я сейчас делаю ремонт в лофте.

Я разговариваю о недвижимости с Дэвидом Боуи? Что дальше – обсудим с ним пенсионные планы и счета из химчистки? Мне казалось, что я просто запорол аудиенцию с королем, но Боуи выглядел спокойным и вежливым. Он не восхищался моим характером и эрудицией, но приятно улыбался, пока мы говорили.

– Это здорово, – сказал он. – Помню, когда у меня была всего одна квартирка в Нью-Йорке. Все было намного проще. А теперь у меня повсюду дома́. Наслаждайтесь этим временем, Моби, – когда все еще просто.

Я не знал, что еще сказать, и чувствовал себя все тревожнее. Мне хотелось уйти и напиться.

– Купить вам что-нибудь выпить? – спросил я.

– Нет, я не пью. А вы идите и наслаждайтесь жизнью.

Я встал и протянул ему руку.

– Мне очень приятно было встретиться с вами, Дэвид.

Он улыбнулся и пожал ее.

– Мне тоже приятно встретиться с вами, Моби.

Я попрощался с Трентом и спустился с пьедестала, обратно к таким же простолюдинам, как я. Комната кружилась передо мной, я был совершенно без сил и почти ничего не соображал. Я прошел обратно к бару; там Дамьен пил джин с тоником. Диджей поставил China Girl.

– Ну? – спросил он.

– Ну, – ответил я.

– Как все прошло?

– Мы говорили о недвижимости. Мне надо выпить.

Я заказал водку с содовой и ломтиком лайма. По залу змеилась очередь из людей, ожидавших аудиенции с Дэвидом Боуи. Я не знал, распространенной ли является практика встречаться с рок-звездами, сидящими на пьедестале в ночном клубе, – я лично раньше такого не видел. Но это казалось вполне уместным: Дэвид Боуи, сидящий в кресле, скрытый за ширмой, окутанный мягким светом.

– Ты поговорил с Трентом? – спросил Дамьен.

– Поздоровался, но с ним я ехал из «Мидоулендс». Я пригласил его на север штата.

– Правда? И что он сказал?

– Сказал «спасибо, но мы на гастролях».

– Трент мог приехать на север штата, посидеть в каноэ и выпить с тобой «Бад Лайт».

– Или я мог познакомить его со своими соседями, чтобы он провел замечательную ночку с восьмидесятипятилетней бывшей учительницей.

Мы с Дамьеном встали спиной к бару и начали смотреть на очередь из людей, ждавших возможности подняться на пьедестал Дэвида Боуи.

– Я познакомился с Дэвидом Боуи, – сказал я.

Я обливал Кита Флинта, певца Prodigy с рогами, из огнетушителя. Мы вместе гастролировали по Германии уже две недели, и сегодня был наш последний концерт. Он смеялся, но вместе с тем злился.

– Отъ*бись от меня, чувак! Отъ*бись! – кричал он, а я бежал за ним и все брызгался и брызгался. – Это ж, бл*, даже не вода!