Лев Баусин - Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

Заканчивать тему о тайных операциях «агентов влияния» приходится на печальной ноте. Различные американские администрации, ведя «холодную войну», выиграли ее, поставили своего противника — СССР — на колени. Они добивались и в конце концов добились осуществления стратегических целей, таких, как: подрыв единого советского федеративного государства путем оказания поддержки деятельности националистических группировок в Прибалтике, Закавказье, Средней Азии, Молдавии и на Украине, провоцируя их на сепаратистские и другие акции.

Ослабление роли КПСС как правящей партии в СССР посредством стимулирования активности организаций и движений, стоящих на пути отказа от завоеваний социализма и претендующих на роль соперничающих с КПСС политических партий.

Поддержка тех политических сил в странах Восточной Европы, которые выступали за ослабление связей с СССР и постепенную интеграцию этих стран в НАТО и ЕЭС.

Подрыв позиций и авторитета СССР в странах третьего мира и содействие приходу к власти в этих странах прозападных правительств.

КГБ своевременно информировал высокие инстанции об этих планах администрации США, но почему-то все произошло по американскому сценарию. На один вопрос — почему? — имеется множество ответов.

А как обстоят дела в отношении прекращения (или продолжения) разведки вообще и тайных операций в частности в так называемый постсоветский период? Влиятельная американская газета «Бостон Глоб» в 1991 году дала такой ответ: «Демократизация и растущая открытость советского общества воспринимается спецслужбами как благоприятная возможность расширения шпионажа против СССР».

Намеченное усиление активности американской разведки в СССР охватило все формы ее деятельности — от информационного анализа до тайных операций и вербовки агентуры. ЦРУ не почило на лаврах победителя, а поверженный постигает искусство выживания. Только факты деятельности американской разведки за последний период заметаются под ковер. Объяснение одной из причин такого умолчания дает высказывание бывшего директора ЦРУ Уильяма Колби журналу «Ньюсуик» еще в конце 1991 года. Оно настолько интересно и прозорливо, что имеет смысл привести из него длинную цитату: «Наш бывший противник по «холодной войне» лежит в руинах — общество раздергано, катастрофа с экономикой, политическая система дезинтегрирована. Неужели мы должны дать этому продолжаться и допустить всевозможные ядовитые выделения? Или существует способ, каким мы можем помочь им стать хорошим членом мирового сообщества? Мы медленно готовимся к тому, чтобы помогать, но, на мой вкус, слишком медленно… Я бы хотел, чтобы наш президент в сотрудничестве с руководством Японии и Европы выработал программы развития. Когда говорят, что нет никакого смысла просто вливать туда деньги, это уводит в сторону от того факта, что кто-то должен все-таки делать что-то. Верно, что Восточная Европа и Советский Союз должны решить свои собственные проблемы. Но так же верно и то, что им нужна твердая рука помощи, уверенность, что если они начнут наводить у себя порядок, то мы будем готовы прийти к ним. Именно так мы поступили с планом Маршалла, одним из великих стимулов развития в послевоенном мире». Это высказывание конкретного разведчика было сделано в 1991 году, но звучит актуально и сейчас.

Мир меняется быстро. Меняются векторы в политике, идеологии, экономике. На первый взгляд, бывший шеф американской разведки делает сочувственные заявления, как директор какого-то благотворительно-филантропического общества. Но упомянутый план Маршалла, несмотря на его рекламу в качестве бескорыстного акта США, фактически являл собой доказательство гегемонии Вашингтона, был средством для «сдерживания коммунизма» на экономическом уровне, для оказания прямого или косвенного влияния на внешнюю и внутреннюю политику европейских стран. Так что нет никакого диссонанса между мнением американской газеты и рекомендациями бывшего шефа ЦРУ. Все вытекает из стратегической концепции США: «Весь мир по-американски». ЦРУ, как огромный локомотив, трудно остановить и направить по другому пути. Американская разведывательная система будет меняться, трансформироваться, приспосабливаться к новым условиям и даже звать нас в партнеры. Данная глава обречена на незавершенность.

Ну, а мне настала пора вернуться с параллельной дороги на основную магистраль и продолжить полухудожественное повествование о делах дней давно минувших.

Как-то раз посол внезапно задал мне вопрос:

— Хотите совершить поездку в средние века?

— Хочу, но куда и на чем? На машине времени?

— В Йемен. Туда надо доставить диппочту. Наши дипкурьеры застряли где-то в Африке. Полетите на самолете ВВС Египта.

Неуемное желание увидеть новую страну, погрузиться в еще непознанное, непривычное побудило дать сразу положительный ответ, хотя всех прав и обязанностей дипкурьера я тогда не знал. Слышал только, что дипкурьер — лицо неприкосновенное и все органы власти любой страны обязаны оказывать ему всяческое содействие.

— Авантюрист, — пробурчал резидент, когда узнал о предложении посла и моем согласии. В своем водоеме надо рыбку ловить, а не лезть в чужую епархию. Впрочем, черт с тобой, посмотри своими глазами, что там делают египтяне. По-моему, они завязли в этом болоте всерьез и надолго. Верхушечный переворот, совершенный военными в столице, еще не повод для всенародного ликования. Средневековую монархию трудно превратить в процветающую республику. Народные массы на Востоке задавлены религией и традициями и медленно усваивают революционные идеи. Лети, но привези мне из Йемена японский транзистор. Там они дешевле, чем в Каире.

Резидент оказался прав. Египет, поддерживая революцию, ввел свои войска в Йемен в сентябре 1962 года, а вывел экспедиционный корпус в 1967 году. Несмотря на поддержку Каира, республиканский строй укреплялся медленно, путем кровопролития, напряженных политических переговоров между сторонниками и противниками монархии.

О роли Египта в судьбе Йемена, о стремлении Насера укрепить свое влияние на юге Аравийского полуострова, о противодействии ему в этом стран Запада и Саудовской Аравии, о деятельности разведок можно писать и научные монографии, и шпионские романы, но они не являются любимым жанром автора.

Я не стал говорить послу о том, что мое согласие сыграть роль дипкурьера определялось не только любопытством и желанием сменить привычную обстановку, но и желанием сопоставить информацию «Гураба» с реальной действительностью.

«Гураб» — йеменец, был в среднем звании «оперативного контакта», время от времени появлялся в том самом квартале Каира, где проживали политические деятели из арабских и африканских стран и ждали своего «звездного часа», сотрудничая с местными властями, в том числе и с египетской разведкой.