Лев Баусин - Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

Поняв, что сотрудничество с советским дипломатом может быть источником дополнительного заработка, «Али» поинтересовался возможностью издания других книг. В принципе он свою задачу выполнил, можно было бы и прекратить связь с ним. Но азарт охотника взял верх. Я объяснил, что больше издавать подобные книги нет необходимости, но дал понять, что он может писать статьи на внешнеполитические темы для некоторых закрытых сборников, издающихся в Москве для ограниченного круга читателей и не поступающих в продажу.

— Тематика? — спросил «Али», но размером гонорара интересоваться не стал. Странно! Обычно египтяне стараются получить за любые услуги по максимуму.

— Политика США на Арабском Востоке вообще и по отношению к каждой арабской стране в частности.

— Что еще?

— Такая же политика других членов НАТО.

— Слишком общие темы, нельзя ли сформировать что-нибудь поконкретнее?

— Я дал тебе темы для докторской диссертации. Из них можно выбрать 10–15 статей.

На следующей встрече «Али» передал мне два материала. Но снова стал интересоваться, что же еще мне надо. Вопросов больше, чем ответов. Это чрезмерное любопытство меня насторожило. Вновь возникло подозрение, что идет какая-то игра. Появилось желание прекратить ее и с «ничейным» результатом свернуть этот оперативный контакт. Очевидно, «Али» почувствовал, а может быть, даже и понял мое намерение.

На очередной встрече «Али» вдруг заявил, что он из министерства информации переходит в другое правительственное учреждение.

— Какое? — спросил я, стараясь сохранить невозмутимый вид.

«Али» назвал его. Это был объект вожделения многих резидентов в Каире, в том числе и нашей точки. Вскоре он «в клюве» принес оттуда две шифр-телеграммы, довольно средних по своей информационной ценности.

Бросилась в глаза одна характерная особенность в поведении «Али». Он соглашался на встречу в любых местах города и никогда не проявлял беспокойства по поводу своей безопасности. Вел себя уверенно. Я, со своей стороны, тоже не проявлял особого желания учить его правилам конспирации. Как мне казалось, такая учеба могла бы насторожить его.

Узнав, что моя командировка подходит к концу и я возвращаюсь на родину, «Али» сообщил, что у него скоро отпуск, и он тоже собирается в Москву.

— Зачем, что ты там забыл? Разве ты любитель русского балета и памятников средневекового зодчества? Слетай лучше в Рим. Он тоже, как и Каир, «вечный город».

— Нет, лечу в Москву, там у меня дела. Может быть, я буду тебе полезен и там.

Так! Интересный контекст! Чем же он может быть полезен в Москве, больше, чем в Каире? Познакомить с египетским дипломатом? Но ведь разработка иностранных дипломатов велась другим управлением КГБ. Зачем мне лезть в чужую «епархию»?

— Ладно, лети, куда хочешь. Сообщи только дату вылета.

В Москве его удалось поселить в «плюсовой» номер, и тут обнаружилось что-то интересное. По записям бесед удалось понять, что «Али» кому-то разболтал про свой контакт со мной, отзывался о нашем сотрудничестве (начиная с издания книги) в насмешливо-язвительном тоне. Ничего себе друг! Информацию о работе египетского посольства в Москве я у него не спрашивал. «Али» шлялся по ресторанам да приводил в номер девиц легкого поведения, которые в то время еще не носили звания «путаны». Не было такого слова в словаре Даля.

Уже в Москве я написал по делу ДОР следующее заключение: «Али» обладает определенными информационными возможностями. Хитрый, не всегда искренний человек. Требует дополнительной проверки».

«Али» вернулся в Каир, и работу с ним начал вести мой сменщик. Вначале от него поступали интересные шифртелеграммы. Шли, шли, даже реализовывались «наверх». Как вдруг случился сбой. Что-то в них стало настораживать, появилась дезинформация. Возникла необходимость проверки. В тайник заложили «совершенно секретную» информацию, попросили «Али» изъять ее и передать нам. По всем показателям тайника он эту информацию в форме документа изъял, но нам заявил, что ничего не нашел. Вырывший яму попал в нее сам.

Мой сменщик во время отпуска с горечью и обидой упрекал меня в том, что я подсунул ему «подставу». В ответ на эти стенания я показал ему заключительную строку своего отчета: «требует дополнительной проверки».

— Ведь написано черным по белому, что это не готовый агент, а полуфабрикат!

Возразить моему сменщику было нечего, но обижаться на самого себя — дело трудное.

А впрочем, зря я тогда, еще во время первой встречи, не придал доминирующего значения его насмешливому взгляду! Не был ли тот молчаливый свидетель моего предложения сотрудником местной контрразведки?

Единственным утешением от контакта с «Али» было то, что книга была представлена и понравилась Н.С. Хрущеву, а я получил благодарность за ее издание от руководства КГБ.

Хрущев ехал наносить ответный визит Насеру, который впервые посетил Москву в 1958 году и был принят там «по высшему разряду». В ходе тогдашних переговоров наш лидер выступал в двух ипостасях: как государственный деятель и как коммунист № 1 страны Советов, обещавший, что «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». В этом качестве он упрекал Насера в преследовании коммунистов арабских стран. Подлинный националист, по мнению Хрущева, не должен сажать коммунистов в тюрьмы.

Со своей стороны, Насер подчеркивал, что он проводит антиимпериалистическую политику, выступает за единство арабов и готов развивать отношения с СССР в различных областях, но он против того, чтобы местные коммунисты установили свою власть в какой-либо арабской стране.

В ответ на это Хрущев обидчиво заявлял, что «мы не собираемся силой затаскивать вас в коммунизм, но и арабский национализм не является верхом счастья». Хрущев обещал поддержать Насера в вопросе укрепления военного потенциала Египта, его экономического положения, но дал понять, что не пойдет из-за него на прямую вооруженную конфронтацию с Западом, что чревато возникновением третьей мировой войны. Хрущев понял, что для расширения влияния СССР на Арабском Востоке надо делать ставку на Египет — ключевую страну региона, и что его попытки сделать из Насера арабского Кастро и навязать ему «научный социализм» успеха не имели. В целом к моменту прибытия Хрущева в 1964 г., оба лидера стали лучше понимать друг друга.

Когда в посольстве стало известно о том, что тогдашний руководитель СССР вскоре совершит визит в Египет (событие экстраординарное по многим параметрам), начался информационный бум. Обновлялись различные справки о роли Египта на Арабском Востоке в движении неприсоединения, в организации африканского единства в советско-египетских отношениях, составлялись характеристики на членов высшего руководства страны.