Лев Баусин - Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

Кроме этого Хрущев обещал четверть миллиардный (в рублях) долгосрочный заем на экономические цели. Но это, вероятно, было решено заранее в Москве.

Разумеется, высокий гость знакомился со страной, с ее памятниками. Во время осмотра пирамиды Хеопса появился местный специалист по скоростному восхождению на нее. Несмотря на то, что он был уже в летах и даже лыс, он очень быстро забрался на вершину пирамиды, а также быстро спустился вниз и заявил, что он установил новый рекорд Египта и посвящает его высокому гостю из СССР. Хрущев был растроган до слез; обнял и поцеловал «пирамидовосхожденца», снял с руки свои золотые часы и подарил их, сорвав аплодисменты у многочисленных свидетелей.

Наступил важный момент визита. В Асуане Хрущев и Насер, нажав вместе на кнопку, взорвали перемычку отводного канала, что позволило перейти к новому этапу строительства Асуанской плотины (ас-Садд аль Али). После окончания строительства ее часто называли восьмым чудом света. По оценкам специалистов, стоимость сооружения Асуанского гидроузла равнялась трем Братским ГЭС. СССР четко выполнял свои международные обязательства и соглашения даже в ущерб развитию собственной экономики.

Асуанская плотина, пользуясь газетными штампами того времени, была символом дружбы между СССР и Египтом, примером советской помощи развивающимся странам. С другой стороны, это образец давления, шантажа, торга со стороны Запада. Ведь Насер, как и в проблеме поставок оружия, сначала обратился к США. Те выставили предварительные условия: Египет должен отказаться от дальнейшего получения вооружения из СССР и использовать свое влияние в регионе для заключения мирного договора между арабскими странами и Израилем. Разумеется, Насер не мог пойти на это. Свой отказ принять участие в строительстве энергетического комплекса на Ниле США мотивировали в следующей иезуитской форме.

«Высотная плотина, — заявил государственный секретарь Даллес своему египетскому коллеге Махмуду Равзи, — это работа, которая истощит египетскую экономику и вызовет ненависть к американцам, так как египтяне будут чувствовать, что они лишились многого из-за США». Контекст подобного заявления прост: Египет слишком бедная страна, чтобы расплатиться с Америкой.

Англия и международные банки тоже отказались принять участие в финансировании строительства, Насер расценил это как атаку на режим и как обращение к египетскому народу свергнуть его. Он подтвердил решимость Египта построить плотину, если даже придется «вцепиться в гранит ногтями». Источником финансирования строительства стала национализация Суэцкого канала.

Никсон, уже не занимавший высокий пост вице-президента, во время своего посещения Асуанской плотины заявил, что он видел величайшую ошибку Америки: вместо русского флага там мог бы развеваться флаг США.

Продолжались поездки по стране, митинги, переговоры. Хрущев ратовал за социализм как лучшую модель развития для стран «третьего мира». Лишь переводчики в своих рассказах жаловались на то, что Хрущев, верный своей привычке использовать чисто русские образные сравнения и фразеологизмы, порой ставил их в трудное положение. В самом деле, перевод «хрен редьки не слаще» требовал адекватной арабской поговорки, а она не всегда всплывала в памяти. Еще более трудно дать перевод такой фразы, как «свое говно малиной пахнет». Но в общем переводчики были на высоте, и нареканий не было.

В этих празднествах принимал участие также алжирский лидер Бен Белла (звание Героя СССР ему было присвоено раньше Насера) и иракский президент А.С. Ареф. Последний в своих выступлениях на митингах часто приводил выдержки из Корана, делал упор на арабском национализме и лишь походя говорил об Асуанской плотине и участии СССР в ее строительстве. Это раздражало Хрущева.

— Долго ли будете навязывать мне этого козла? — спросил он Насера. Хрущев не любил дипломатические тонкости, предпочитая «рубить с плеча».

— Какого козла?

— Арефа, который вешает коммунистов!

Насер как хозяин оказался в затруднительном положении. Главный гость высказал неудовольствие по поводу другого участника торжеств. В дальнейшем пришлось их разъединить.

В целом же оба лидера остались довольны результатами визита и друг другом. В октябре 1964 года Хрущев был освобожден (фактически свергнут) от всех занимаемых им должностей, что вызвало у египтян сильный переполох, переходящий в тревогу по поводу будущих отношений между СССР и Египтом.

— Боюсь, — заявил Насер своему ближайшему окружению, — как бы не пришлось начать все сначала. Беспокойство спустилось по вертикали вниз.

В посольстве непрерывно раздавались телефонные звонки. Вопрос был один, но он носил кардинальный характер: «Повлечет ли снятие Хрущева изменение политики СССР в отношении Египта? Останутся ли в силе достигнутые договоренности?» Перспективы отношений между СССР и США никого не интересовали.

Не зная тогда всех подробностей отставки Хрущева (Центр не часто информировал точки о происходящих внутрисоюзных событиях), пришлось всем давать стереотипный ответ: внешняя политика СССР вообще, и его двусторонние отношения с различными странами в частности определяются не личными симпатиями (или антипатиями) лидера страны, а являются продуктом коллективного руководства, основываются на решениях съезда КПСС как высшего директивного органа. Такой ответ носил чисто дипломатический характер. Ведь не мог я тогда, да и не имел никакого права говорить о том, что в действительности личная дружба (или враждебность) лидеров влияла на отношения между государствами. Примеры приводить не надо.

Но меня как разведчика насторожило другое: почему мои знакомые (а некоторых из них я хотел сделать своими «оперативными контактами») задавали мне один и тот же вышеупомянутый стереотипный вопрос? Спрашивали ли они из простого любопытства или по чужой инициативе? Какое учреждение за ними стояло? Министерство экономики, обороны? Или то, которое фиксирует контакты дипломатов с местными гражданами и держит их под контролем? То есть контрразведка («Мабахис»). Как всегда, жизнь ставит вопросов больше, чем можно дать четких ответов на них.

После отставки Хрущева сотрудничество с Египтом еще долгое время оставалось стержнем советской ближневосточной политики. Насер смог установить личные связи с новым советским руководством.

Пять тысяч гостей были на пышном приеме в президентском дворце Кубба. Прием был устроен в честь Хрущева. Провожая гостей, рядом стояли двое. Один — небольшого роста, лысый, с серыми водянистыми глазами и большим животом — Хрущев. Рукопожатие у него вялое, взгляд равнодушный. Другой — Насер: высокий, немного сутулый, с жесткими курчавыми волосами, с длинным, чуть с горбинкой, носом, пожимал руки гостей крепко, внимательно оглядывая каждого. Так, в первый (и последний) раз в жизни мне пришлось увидеть вплотную, обменяться короткими фразами и рукопожатиями с руководителями СССР и Египта. Личные встречи с сильными мира сего оставляют впечатление на всю жизнь.