Лев Баусин - Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

— А здесь гарцевал на белом коне Наполеон, командуя своими войсками?

— Легенда. Битва французских войск с кавалерией мамлюков происходила не у подножия пирамид, а в 15 километрах от них, у селения Эмбаба. Его отсюда не видно. Да и битвы как таковой фактически не было. Просто французы безжалостно и быстро перебили храбрых, но безграмотных в военном отношении мамлюков. И патетическое обращение Наполеона к своим войскам: «Солдаты! Сорок веков смотрят на вас с этих пирамид» — литературно-историческая легенда. Не говорил он этого, да и наверх не взбирался. А ты полезешь? Я знаю туда экономный, кратчайший путь. Взбираться надо по ребру пирамиды.

— Как-нибудь в другой раз. Успею еще. Давай лучше выпьем пива. Ручная тележка с этим, утоляющим жажду и снимающим посталкогольный синдром напитком уже стояла рядом с «Опель-рекордом». Солнце давно взошло, уже появились автобусы с туристами, которые начали суетиться у сфинкса и потянулись стайками осматривать гигантские гробницы фараонов.

— Сколько же всего пирамид в Египте?

У сменщика после пива стал проявляться интерес к древностям Египта.

— От пятидесяти до ста. Все ты не осмотришь, не хватит ни сил, ни возможностей. Могут порекомендовать неизвестную для широких масс пирамиду Снофру. Она находится в Дахшуре, это в 30 км южнее Каира, на территории военной базы, но советских дипломатов туда иногда пускают. Можно сделать вид, что заблудился. Снофру — основатель IV династиии — был фараоном-зодчим. «Приносящий красоту» — так переводится его имя. Фараон был отцом более знаменитого Хеопса и впервые начал возводить не ступенчатые, а гладко сторонние пирамиды. Иногда Дахшурскую пирамиду, а она высотой около 100 метров, называют Красной из-за цвета богатого окис-лом железа камня, из которого она была сложена, а форма ее считается ромбовидной, или «ломаной». В конце XIX века один французский геолог нашел в пирамиде пояс из золотых голов львиц, диадему с цветами и ожерелье из золота. Была найдена и мумия, считавшаяся останками Снофру, но она таинственным образом исчезла.

— Смачно ты поведал о фараоне Снофу! Сколько же ты времени ухлопал, чтобы разузнать все эти подробности?

— Во-первых, не Снофу, а Снофру, во-вторых, если судьба забросила тебя в эту полусказочную страну, то познать ее надо всю, как любимую женщину, от пяток до корней волос на голове.

— Нельзя объять необъятное! Центр озадачил меня другими проблемами. Кстати, что ты передаешь мне в наследство?

— Квартиру, лучше и дешевле не снимешь, машину в рабочем состоянии и пару оперативных контактов, которые ты должен довести до кондиции агентов.

Музыкант из оркестра, утомившись, уступает другому свое место, инструмент и ноты, по которым надо играть дальше. Свою партию я, как мог, сыграл. Наступал антракт.

— Почему только пару?

— Потому что я слишком долго ждал твоего прибытия, остальные мои приобретения уже роздал другим. Радуйся, что не с нуля начинаешь жить и работать. Я три месяца обитал в нашем посольском общежитии, шлифовал арабский язык с шейхом из «Аль-Азхара» и долго шлепал по Каиру пешком.

Еще одна каирская традиция того времени, но уже со знаком минус. «Сменщик», как правило, получал в наследство от своего предшественника оперативные контакты (часть из них, может быть, была уже «подставами»), квартиру и автомобиль. Все это облегчало работу «Мабахиса». Если предшественник «наследил», как-то где-то выявил свою принадлежность к спецслужбе, то «наследника» можно брать под контроль. Впрочем, никаких следов после себя не оставляет за собой лишь тот, кто не работает.

— Ладно, дела потом — сказал законченный любитель пива и начинающий этнограф. Запомни: из семи чудес света остались только пирамиды. Все на земле боится времени, но время боится пирамид.

— Ты придумал этот афоризм?

— Нет. Это сказал один средневековый арабский писатель.

Вот так состоялась моя последняя поездка к последнему оставшемуся «в живых» чуду света. Своего рода прощальный визит.

Из Каира улетал тихо, без прощальных гудков и пышных проводов. Самолет, сделав круг над городом тысячи минаретов, взял курс на Москву. Один из пассажиров с грустью расставания смотрел в иллюминатор, напевая про себя известную в то время песенку: «О, судьба! Верни меня назад в Каир». Но вот из микрофона последовало трафаретно-банальное объявление: «Командир корабля ИЛ-62 и экипаж приветствует пассажиров, совершающих полет по маршруту Каир — Москва. Полет будет проходить на высоте 9 тысяч метров. Расчетное время пути — 4 часа. Через некоторое время вам будет предложен завтрак».

А может быть, это объявление давала Лариса? Нет, среди стюардесс ее не оказалось. С кем она? Где летает сейчас? Стройная и голубоглазая. Спрашивать у экипажа было неловко. Через некоторое время последовал стандартный завтрак: курица с рисом. Я не стал выпрашивать у толстой стюардессы бокал сухого вина из первого класса, так как у меня был с собой подаренный в дорогу коньяк «Мартель». Угостил им соседей справа и слева. Место грусти расставания заняло радостно-томительное ожидание конца полета и возвращения к родным пенатам.

Пока самолет ИЛ-62 летел, как было обещано, на высоте 9 тысяч метров, я еще раз подытожил для себя пятилетний этап прожитой жизни: не навредил нашим хорошим отношениям с Египтом, никто, сотрудничая со мной на конспиративной основе, не был посажен в тюрьму, не пострадал, я никому не нанес финансового или морального ущерба. Польза государству, разведке?

Была, конечно. Может быть, не так много, как хотелось бы, но была.

Эти размышления, возникшие отчасти под воздействием коньяка, были прерваны голосом из микрофона: «Просим пристегнуть ремни и воздержаться от курения. Через несколько минут наш самолет совершит посадку в столице нашей Родины, городе-герое Москве! Еще одна ступенька на жизненной лестнице преодолена, новый рубеж взят. Повышение в звании и должности получил. Что ожидает меня дальше?

Крепло убеждение, что телега жизни вывезла меня на широкую магистраль. Сколь длинный путь мне еще предстоит?

— Москва, Москва, как много в этом слове для сердца русского слилось, — пролепетал мой сосед слева, захмелевший от «Мартеля».

Стюардесса сама застегнула ему привязной ремень.

А В МЕСОПОТАМИИ ЖАРКО!

Каждый сотрудник разведки, вернувшись в Москву, обязан представить отчет о своей работе. Позже я подметил определенную закономерность: чем меньше конкретных успехов, тем длиннее и красочнее было изложение содеянного на бумаге. Мой отчет получился средним по размеру.

Прочитав его, начальник отдела сказал:

— Считай, что твой дебют как разведчика состоялся. Для первой командировки неплохо. Есть результаты. Кстати, за издание книги «Никита Хрущев: политик и человек», по главку тебе была объявлена благодарность.