Лев Баусин - Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

— Значит, Москва знала заранее о грядущей войне?

— По каналам внешней разведки — да. Напряженность возрастала, маховик подготовки к войне набирал полные обороты, и удержать арабов не было реальной возможности. Война за освобождение оккупированных территорий является справедливой.

Мой собеседник внимательно слушал, диктофон продолжал работать, а у меня в памяти промелькнуло воспоминание о том, с каким трудом удалось полученный сценарий протолкнуть в Москву, поставить в известность Центр. Дело в том, что информатор (сотрудник резидентуры, отвечающий за сообщение получаемых от оперативных работников разведывательных данных), прочитав мою информацию, заявил:

— А я думаю, что войны в октябре, как сообщают твои палестинцы, не будет!

— Почему ты так считаешь?

— В Сирии созрел урожай хлопка, и ей экономически невыгодно начинать широкие боевые действия, пока не закончится уборочная страда (?!?).

Такой предельно наивный аргумент привел меня в бешенство.

— Ну, вот что! Или ты сейчас же с грифом «срочно» направишь телеграмму в Москву или…

— Что или?

— Или я возьму у палестинцев пистолет и под его дулом все-таки заставлю тебя проинформировать Центр.

— Ты что, серьезно или шутишь?

— Какие, к чертовой матери, тут могут быть шутки? Своевременное уведомление о надвигающейся войне — твоя святая обязанность информатора. О судьбе же урожая хлопка пусть заботится наше торгпредство в Дамаске.

В результате жаркого спора телеграмма все же ушла в Центр.

Я получил огромное удовлетворение, когда последующие события подтвердили прогноз палестинских источников. Но с горечью узнал потом, во что обошлась СССР эта война, сколько потребовалось средств и усилий для ее прекращения.

Хорошо, что диктофон фиксирует речь, а не мысли.

— Кроме Ясира Арафата, с кем вы еще поддерживали контакт? — прервал мою минутную задумчивость следующий вопрос интервьюера.

— Со всеми палестинцами, кто считал СССР своим союзником. Контакты — слишком короткое и официальное слово, оно не вмещает всех нюансов отношений между носителями и получателем информации — от личной дружбы до сухих протокольных визитов. Достигнутая доверительность приводила порой к неожиданным поворотам. Как-то раз член ЦК ФАТХ при обсуждении вопроса о положении в Иране неожиданно предложил мне организовать встречу с имамом Хомейни, который в то время проживал в эмиграции недалеко от Парижа.

— Спасибо, но такая встреча может стать известной французским властям, и они устроят шум в прессе: почему какой-то советник посольства СССР в Ливане приехал на свидание с иранским духовным лицом?

— Твое дело — добраться до Парижа, а остальное, включая доставку к Хомейни и сохранение тайны встречи, мы берем на себя.

Весьма заманчивое предложение (палестинцы хорошо разбирались в иранских событиях и давали подробную информацию о них), но ведь нельзя «объять необъятное» и стать экспертом и по странам Среднего Востока тоже. Центр «замотал», можно сказать, похерил идею встречи, отнесся индифферентно к предложению моего палестинского друга. То ли я не был авторитетной фигурой для ведения диалога на таком уровне, то ли Центру не хотелось составлять тезисы для беседы с имамом Хомейни, то ли в Москве не верили в его победоносное возвращение в Иран. Центр — жираф, ему сверху все видно. Американцы, наоборот, поверили в будущее имама и направили в Париж бывшего министра юстиции Кларка. В интервью этот эпизод помещать не надо.

Реминисценции подобного рода для читателей газеты не интересны. Скорее, они подошли бы к главе книги: «Неиспользованные возможности внешней разведки». Только никто никогда такую книгу не напишет.

— Прошу задать следующий вопрос по теме.

— Вопрос простой: что нужно сделать, чтобы на древней земле филистимлян был мир?

Молодец, корреспондент: усвоил сказанное ранее!

— Ответ тоже простой: создать из палестинской автономии независимое палестинское государство, вернуть Сирии Голанские высоты и окончательно разобраться со статусом Иерусалима. Юридическое обоснование имеется: это многочисленные решения и резолюции ООН. Остальное на совести настоящих и будущих политиков.

— Пленка кончилась. Спасибо! Вопросов больше не будет.

— «Мы ваши слуги» — так обычно отвечают на востоке в конце беседы. На «посошок» предлагаю рюмочку коньяка с лимоном. Вы и я это вполне заслужили. Отказываться нельзя — можно обидеть хозяина.

Выпили, закусили, немного помолчали. Потом профессиональная привычка газетчика выудить еще какое-нибудь интересное, дополнение к сказанному, взяла верх.

— Расскажите о гражданской войне в Ливане.

— Война была длительная, изнурительная, со многими потерями в живой силе и разрушениями жилых кварталов Бейрута, особенно вдоль линии разграничения между христианскими и мусульманскими районами. Война не была непрерывной, она то вспыхивала, то наступало затишье, перемирие. Из-за ее длительности жители Бейрута, да и иностранцы привыкли к перманентной напряженности, перестали обращать внимание на автоматные очереди и разрывы мин. Жена как-то будит меня ночью и трагически шепчет:

— Слышишь, стреляют где-то рядом.

— Пусть стреляют, мне завтра надо рано вставать!

— Но ведь могут попасть в наш дом!

— На все воля Аллаха, милостивого и справедливого!

Хуже, когда прилетала израильская авиация и бомбила город. Тогда семьи советских граждан собирались в посольстве, а я спускался с палестинцами в бомбоубежище.

По-настоящему было страшно, когда в темноте нарывался на перекрестный огонь на улице. Возвращаюсь ночью от Абу Салеха (члена руководства ФАТХ), который только что вернулся из Москвы, где беседовал с министром иностранных дел А.А. Громыко, хотелось побыстрее выведать у него о «подвижках» в палестинской проблеме. Москва редко информировала наши посольства о ходе переговоров наверху по арабо-израильскому конфликту. Не успел отъехать сотню метров, как началась перестрелка стенка на стенку. Нажал на тормоза, дал быстро задний ход и выехал на другую улицу. Вернулся в посольство, вылез из машины, только ноги стали какими-то ватными. Дежурный подозвал к телефону. Звонил Абу Салех.

— Лев, ты цел? Тебя не задело?

— Цел, но кто устроил ночью перестрелку, израильские коммандос?

— Да нет, наши палестинцы схлестнулись с местными арабами.

Таковы отдельные мазки общей картины гражданской войны в Ливане — трагедии проживавших там людей.

Мы допили коньяк и попрощались. Корреспондент опубликовал интервью, которое, как он выразился, нашло определенный отклик. Хорошо, что на склоне лет не утратил способности чем-то у кого-то вызывать резонанс.