Лев Баусин - Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

Министр, прогрессивно настроенный человек, сторонник развития отношений с СССР, вошел в резкий конфликт с высшим руководством страны по внутренним проблемам, был посажен в тюрьму, к нему применили силовые методы при дознании, и он сознался в своих «слишком интимных» отношениях с советским послом, который не знал основ конспирации. Зачем, например, надо посылать ящик русской водки. Можно было подарить «международный» джин.

Местные власти оказались в весьма затруднительном положении. Развитие наших двусторонних отношений начало набирать обороты. Мы приступили к осуществлению ряда экономических проектов. Официальное объявление нашего посла «персоной нон грата» могло бы приостановить дальнейшее сотрудничество.

Военный атташе зашел ко мне в кабинет, включил радио и шепотом поведал следующее: «Вчера министр обороны вызвал меня в свой офис и сообщил, что наш посол занимается недозволенной деятельностью, нарушая нормы международного права. Я, — сказал атташе, — попросил подтвердить это серьезными доказательствами. Тогда министр обороны и поведал мне о слишком тесной дружбе нашего посла с арестованным министром. Я не знаю, сообщать ли мне об этом наверх. Может быть, ты сообщишь по своим каналам?»

— Товарищ полковник, это у вас, а не у меня, была деловая встреча с министром обороны. Мне кажется, что о любой беседе с министром обороны вы просто обязаны проинформировать свой центр, а они уже там решат, в какую высшую инстанцию двигать такое неординарное сообщение. Кстати, вы меня так учили в Академии.

— А может, сначала проинформировать об этом посла?

— Проинформировать можно, только бесполезно. У него навязчивая идея создать третью резидентуру. А «ближних» и «дальних» он не любит, не доверяя ни тем, ни другим. Он вообще никому не доверяет.

Прослушивает переговоры по внутреннему телефону посольства.

— Пожалуй, ты прав. Я так и поступлю.

Атташе выключил приемник и пошел писать телеграмму. Честно говоря, меня охватило чувство злорадства вперемежку с наглостью. Но как можно самовольничать, как можно считать себя универсалом во всех областях, плевать на мнения других людей, пренебрегать инструкциями, считая, что они написаны для дураков. Пусть теперь пожинает самим посеянное. Но и тут гром не грянул. Очевидно, высшее начальство полковника в Центре решило данный факт не доводить до сведения высоких инстанций. Руководство КГБ и ГРУ предпочитало не обострять отношения с МИД СССР.

Были намечены выборы в «профбюро» (за рубежом в целях конспирации так называется партбюро). Личный состав посольства стал большим и по уставу уже можно приступить к формированию низовой парт… простите, «профсоюзной» организации. Уже зная общее негативное отношение советской колонии к послу, я предупредил своих сотрудников о том, чтобы они никого не агитировали «прокатить его на вороных». Если подобное происходит, то подозрение прежде всего падает на «ближних соседей», которым лучше других видно, является ли посол настоящим коммунистом, руководителем, достойным такого высокого поста. Для остальных же это единственная форма выражения пассивного протеста против волюнтаристских действий посла как руководителя, неприятия его как личности в силу доминирования у него негативных качеств над позитивными. Открыто критиковать посла на «профсобраниях» не считалось возможным и целесообразным, так как членами «профсоюза» были также и технические работники, знать которым о всей внутрипосольской кухне было необязательно.

— Голосуйте так, как подсказывает вам ваша совесть и убеждения. Но никаких агитационных мероприятий против посла. Он уже создал из совграждан свою собственную сеть осведомителей (которые докладывали, кто выписал шубу из фирмы «Квелле», кто приударяет за чужой женой, не довольствуясь своей и т. д.), и ему могут «стукнуть», что «ближние» копают под него.

Состоялось тайное голосование. Послу накидали черных шаров. Это означало, что послу выражено партийное недоверие. Большинство ожидало смены руководства. Но вопреки практике, посол отозван не был. Пришли к выводу о том, что, несмотря на недальновидную политику, провалы в работе, неумение сотрудничать с коллективом, он остался «на плаву» из-за наличия у него крепкой, мохнатой лапы в высших инстанциях, которая и отводила заслуженную кару. В задачу внешней разведки поиски патрона посла не входили. Да и что бы это дало?

Вернулся в Москву раньше срока, написал просьбу о досрочном отзыве из-за болезни. Это была полуправда. Правда заключалась в том, что я не мог уже сотрудничать с человеком с загорелым лицом-маской и манерами «держиморды». Полнейшая психологическая несовместимость с ним, климат парной в бане, полная выкладка в работе, постоянный стресс — все в совокупности побуждало меня вернуться на Родину.

Приехал, отдохнул. Стал работать, прошло время. Ожил азарт охотника за чужими секретами. Зашел поговорить по этому вопросу к своему приятелю в отдел кадров.

— Раньше мы планировали направить тебя резидентом в страну с жарким, но сухим климатом.

— Что значит раньше, а теперь?

— А ты неуживчив с послами.

— Львы не уживаются с гремучими змеями. И очень жаль, что основным доминирующим критерием оперативного работника считается его уживчивость с послом, закрытие глаз на его художества, на его хамское отношение к народу? А что, удачные вербовки не в счет?

Друг, отведя глаза, молчал. Он оказался в тяжелом положении.

Так я и не стал еще раз резидентом. А может, это и к лучшему?

— Проходите, раздевайтесь и располагайтесь поудобнее, что будете пить? Чай «каркадэ», кофе или коньяк?

Такими словами я встретил молодого корреспондента газеты «Комсомольская правда». Незадолго перед этим он опубликовал интервью со мной под игриво-броским заголовком: «Работа разведчика с агентом — это своего рода ухаживание», в предисловии к которому сделал попытку сравнить меня с… Лоуренсом Аравийским. Грубая лесть заглатывается быстро, как устрица, я почувствовал себя обязанным дать согласие побеседовать о палестинской проблеме.

— После чашечки кофе в качестве аперитива предлагаю кусочек древней истории. Если доверять ученым, то слово «Палестина» ввели в обращение греки еще до начала нашей эры. Так называлась страна филистимлян — племени, населявшего восточное побережье Средиземного моря. Буква П в арабском алфавите отсутствует, поэтому на Востоке это слово звучит как «Филастина».

До сих пор точно не установлено, кто же раньше проживал на ее территории: палестинские арабы — потомки ханнаан, или иудейские племена. Палестина входила в состав Византийской империи, ее захватывали персы, арабы. Там находится Иерусалим — священный город трех религий: христианства, ислама и иудаизма. Почти четыре столетия Палестина — область между горами Ливана, рекой Иордан, Синайской пустыней и Средиземным морем — была частью Османской империи, а затем стала подмандатной территорией Англии.