Лев Баусин - Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

Наши дипломаты приглашались не только на официальные приемы в костюмах, но и на всякого рода митинги, собрания, которые любили устраивать многочисленные партийные и общественные организации. Игнорировать их было нельзя, хотя с точки зрения разведчика-максималиста присутствие на них — потеря времени.

Пришел на собрание какой-то профсоюзной организации в качестве почетного гостя, меня провели в президиум, пришлось сидеть на подиуме, обливаясь потом, выслушивая пылкие выступления местных ораторов.

Неожиданно председательствующий объявил:

— Слово имеет наш гость из советского посольства.

Поднялся на трибуну и начал говорить что пришло на ум… О возрастающей роли профсоюзов в жизни трудящихся, о том, что они (профсоюзы) являются основой для совместных с другими организациями действий. Вовремя воздержался от провозглашения наших штампов: профсоюзы — школа коммунизма и приводной ремень партии. Ведь в стране не было коммунистов, а в местной политической лексике чаще фигурировало такое словосочетание, как «арабский социализм».

Публичным оратором я тогда не был, от волнения иногда путал мужской род с женским, но аудитория наградила мое спонтанно-корявое выступление аплодисментами. Председатель собрания тоже был доволен и сразу же после его окончания настойчиво приглашал меня домой. Отказаться быль нельзя. Приглашение носило искренний характер.

Обстановка в его квартире была спартанская: стол, стулья и диван. На ужин хозяин мог предложить только бобы и кофе. Зато в ходе беседы собеседник обнаружил глубокие знания местной политической кухни.

Наши встречи стали регулярными. Досье о внутреннем положении пополнялось новыми данными. Мучила одна мысль: как бы в деликатной форме отблагодарить деньгами профсоюзного лидера. Наконец я решился.

— Ахмед! По твоим рассказам я написал сообщение в ТАСС за своей подписью, получил за него гонорар и считаю, что тебе по справедливости полагается половина. Ты не будешь возражать, если я вручу тебе тридцать фунтов?

— У меня нет никаких возражений по этому поводу. Спасибо!

Так взаимно-благожелательные отношения были поставлены на более прочный фундамент. Симпатии невольно усиливаются, если любящий мужчина одаривает любимую женщину дорогими подарками. Наш же агентурный роман в контексте «разведчик — разработка» стал развиваться по классической схеме: информация — деньги.

Вдруг профсоюзный деятель резко пошел в гору. Он неожиданно для самого себя был назначен министром. Пришел поздравить его с таким взлетом и сказал:

— Ахмед! Есть две поговорки: «Старый друг лучше новых двух» и еще: «друг, достигший власти, — это потерянный друг». Какую из них ты находишь более правильной?

— Наверно, они обе соответствуют действительности. Но если ты считаешь, что я, став министром, забуду тебя и твою помощь в тяжелый период моего безденежья, то ты ошибаешься. Наше сотрудничество будет продолжаться.

Гора с плеч! Часто в жизни случалось так: была дружба, была симпатия и взаимное уважение, была общность интересов. Затем один из друзей, компаньонов поднимается вверх, делает карьеру, становится начальником. Цепи старых связей ржавеют, а затем и рвутся. Тому есть масса примеров.

— Мне выделяют как министру виллу. Я сообщу свой новый адрес.

— В посольство об этом лучше не звонить, а найти иной способ уведомления.

— Понимаю, согласен. Найду другой путь!

Новоиспеченный министр самостоятельно понял необходимость не афишировать наш контакт. Приходил к нему на виллу ночью. Он передавал мне интересные документы правительства с грифом «совершенно секретно», а я испытывал при их получении «оперативный экстаз». Ахмед не стал классическим агентом, а я его пассивным «каналом влияния». Иногда он давал рекомендации по поводу нашей внешней политики в регионе и двусторонних межгосударственных отношений. В архиве он значится под рубрикой: «доверительная связь» из правительственных кругов.

Когда я вернулся в Москву, то начальник направления сказал:

— Скупо и мало ты писал о своем министре. А ведь мог бы разукрасить всякими виньетками, яркими подробностями так, что о работе с ним говорил бы весь отдел.

— Я не любитель «гнать туфту» и пускать мыльные пузыри. Его информация реализовывалась?

— Почти вся шла на самый верх!

Начальник направления был прав. Я был лишен способности, получив грош, представлять его затем в качестве серебряного полтинника. Министр не был полтинником. Он был рублем. Имеющий в кармане мускус не кричит об этом всюду, запах мускуса говорит сам за себя.

В страну прилетел военный атташе со своим аппаратом сотрудников. Им оказался мой преподаватель из Военно-дипломатической академии, что предопределило характер наших отношений, которые сразу стали доверительными. Иногда мы препирались по поводу того, кто первый вышел на ценного источника информации, но все кончалось миром. Как-то раз я спас его подчиненного от подставы английских спецслужб.

Отношения с послом приобрели устойчивый характер взаимной враждебности, неприятия друг друга. Я продолжал показывать ему свои телеграммы политической информации. Он их демонстративно молча прочитывал, молча возвращал, никак не комментируя и не обсуждая. Свои телеграммы в МИД показывал крайне редко. Нашла коса на камень!

Между тем обстановка в стране продолжала оставаться напряженной. Первый президент оказался смещенным со своего поста, премьер-министр находился под домашним арестом. Впоследствии был убит, якобы при попытке к бегству. За власть начали бороться новые люди социалистической ориентации, но и между ними не было полного единства. Маленькая страна напоминала большую банку с тарантулами, каждый из которых стремился прикончить своего ближнего соседа не из врожденного инстинкта, а по идейным соображениям.

Получил информацию о том, что следующий премьер-министр выдвинул свою программу развития страны и пригрозил подать в отставку, если она не будет принята. После бурных дебатов программа была отклонена. Премьер-министр подал в отставку. Официальное объявление об этом ожидалось со дня на день. Я направил в Центр срочную телеграмму по этому вопросу и, естественно, хотел проинформировать посла. Ведь событие все-таки неординарное. Надо было все время держать руку на пульсе. В посольстве посла не оказалось. Дежурный сказал, что он уехал в город, но не сказал куда. Может быть, купаться на пляж. Попросил, если он появится, то связался бы со мной, я буду дома. Связи не последовало. Утром посол созывает срочное совещание. В нем приняли участие советник посольства, военный атташе и я. Посол начал свою речь напыщенно и важно: