Пит Эрли - Товарищ Жан

В Центре считали, что вербовать еще рано. Оттуда запрашивали дополнительную информацию о прошлом "объекта", включая имена родителей и историю его семьи, а также больше деталей о его личности, особенно о слабостях и уязвимых местах. Много ли пьёт? Употребляет ли наркотики? Изменяет ли жене? Есть ли проблемы с выплатой кредита? Стадия НОР могла включать в себя до пятнадцати встреч или коротких бесед с "объектом". И только после этого Центр давал добро на следующий шаг. Им было Досье Вербовки (ДВ), заключительная стадия процесса. Оперативный псевдоним оставался тот же, но шестизначный номер теперь был другой и начинался он с единицы. В базе данных КГБ этот номер оставался закреплённым за "объектом" на всю жизнь.

Именно на этой стадии "объекту" предлагалось выкрасть какой-либо документ, причем, совсем не обязательно секретный. Это делалось для того, чтобы постепенно втянуть завербованного в шпионскую деятельность. Кроме того, он мог оценить на практике сложность и степень риска при выполнении поставленной задачи. Как только секретный документ был получен, новый агент получал материальное вознаграждение. Причем, независимо от того, рассчитывал ли он на оплату или требовал ее. Преподаватель объяснял, что дорогие подарки и наличные деньги играли очень важную роль. Как только "объект" принимал вознаграждение, все игры заканчивались. Деликатные "ухаживания" превращались в деловые отношения. Центр мог уже открыто требовать у вновь испеченного шпиона добывать нужные материалы.

Теоретические знания, полученные в классных комнатах, закреплялись практическими занятиями, в основном на московских улицах. Студенты учились передавать предметы своим агентам, оставаясь незамеченными в толпе, оставлять "закладки" и забирать их из тайников, вести слежку и уходить от нее.

Излюбленным местом для практических занятий по работе с тайниками-закладками был парк Горького. Как правило, офицер КГБ и его "агент" заходили в парк одновременно, но с противоположных концов, и двигались по часовой стрелке по одному и тому же маршруту, что исключало их случайную встречу. Во время такой прогулки каждый из них незаметно оставлял в заранее оговоренном месте условный сигнал. Например, первый мог остановиться возле фонарного столба, чтобы закурить, и чиркнуть по нему специальной спичкой, оставив на поверхности белую черту. Второй же, в свою очередь, бросал смятую пачку сигарет под определенным деревом у лодочной станции. Продолжая движение по кругу, каждый из них проходил мимо знака, оставленного другим. Таким образом они давали друг другу знать о своём присутствии в парке и готовности произвести обмен.

Идя дальше по тому же замкнутому кругу, они опять возвращались к тем местам, где раньше оставляли сигналы, и на этот раз уже делали там "закладки". Офицер КГБ оставлял возле фонарного столба контейнер, выглядящий как обычный камень. Внутри была туго скрученная пачка рублей. Агент же, в свою очередь, оставлял возле лодочной станции кассету с микропленкой, также спрятанную в замаскированном контейнере. Их "прогулка" по парку продолжалась. Когда офицер опять проходил мимо лодочной станции, он забирал микропленку и оставлял сигнал о том, что передача получена. Его агент в это время на другом конце парка подбирал возле фонарного столба "камень" с деньгами и тоже подтверждал получение условным знаком. Это была самая опасная стадия обмена, никто не хотел быть пойманным с микрофильмом или пачкой купюр в кармане. Наконец, они делали последний круг, убеждались, что обмен "закладками" прошел успешно, и могли покинуть парк. Такая система позволяла проводить обмен без личной встречи кагебешника и его агента.

Студентов также учили обращению с мини-магнитофонами, "жучками", микро-фотокамерами и даже составлению шифрограмм. Железным правилом при этом было: одна шифрограмма — одна тема. В случае, если ее перехватят и расшифруют, враг узнавал только один секрет.

Некоторые студенты были обязаны посещать занятия, где их знакомили с образом жизни на Западе. В середине 80-х Советский Союз был все еще довольно изолирован от остального мира, и многие студенты, особенно те, кто не бывал за границей, были не знакомы с такими вещами как банковский счёт, кредитная карточка, ипотека и налоги. Еще в институте была своя автошкола. Она была нужна вовсе не для обучения каким-то особым приёмам вождения автомобиля и разным трюкам, а просто потому, что многие студенты не умели водить машину, так как не могли себе позволить её купить. Иных же учили вождению в условиях забитых автотранспортом западных столиц.

Частью домашних заданий студентов был анализ различных операций КГБ, имевших место на самом деле. Естественно, некоторые детали были зменены, чтобы не раскрывать личности участников событий. Например, место действия переносилось из Франции в Испанию. Студенты в своих работах должны были изложить, что, на их взгляд, было сделано правильно, а что — нет. Это были любимые задания Сергея. Каждый вечер он с жадностью изучал и анализировал столько операций, сколько мог.

Вскоре после поступления в институт Сергей подружился с Владимиром Ивановичем Бельченко, преподавателем Отделения Политической Разведки. В 70-х годах Бельченко был направлен в Тель-Авив, где основным объектом его деятельности была Голда Меир, тогдашний премьер-министр Израиля. Он даже показывал Сергею фотографии, на которых было запечатлено, как он с ней беседует. В то же время Бельченко всегда уходил от ответа на вопрос, была ли Голда Меир "источником" КГБ.

Сергей обратился к нему за помощью, когда объявили, что каждый студент должен бежать кросс. Сергей не переживал, что не выполнит норматив. Его волновало то, что произойдет после пересечения финишной черты. Сразу за ней будет находиться врач, производящий осмотр и меряющий давление у каждого участника.

Вечером накануне кросса Сергей обо всем рассказал Бельченко. "Дома, у Лены, есть импортные таблетки для понижения давления, с их помощью мне никакой осмотр не страшен," — объяснил он. Но как их забрать, если он не может покидать территорию института в течение недели? После такого вступления Сергей спросил Бельченко, не смог ли бы тот встретить Лену утром следующего дня у станции метро и забрать у нее лекарство до начала кросса.

Бельченко согласился. Он передал таблетки Сергею, и послекроссовый медосмотр прошел без осложнений. "Конечно, он мог меня сдать, — рассказывал Сергей. — Но на тот момент я уже общался с ним довольно долго и понимал ход его мыслей, а еще знал его доктрину о том, что разведчик никогда не добьется успеха, если будет во всем следовать инструкции. Поэтому вместо того, чтобы рассердиться, он расценил мою просьбу, как подтверждение того, что я хорошо усвоил его уроки".