Пит Эрли - Товарищ Жан

В классической антикоммунистической утопии Дж. Оруэлла "Скотный Двор" животные вывесили лозунг «Все животные равны, но некоторые животные равнее других». В Центре все знали, кто именно "равнее других" без всяких лозунгов. Почти в двух километрах к западу от главного корпуса и стоянки для машин, утопавший в живописных зарослях леса, располагался отдельный жилой комплекс. Он состоял из двадцати дач для генералов Первого Главного Управления. Специальная обслуга занималась там уборкой, стиркой, приготовлением пищи, стрижкой деревьев и газонов. Генерал мог, в зависимости от настроения, прогуляться на работу по ухоженным дорожкам, ведущим через лес, или вызвать служебную «Волгу». Каждому из них полагалось два шофера, работавших посменно таким образом, чтобы машина всегда была в распоряжении генерала.

Сверху главное здание Центра напоминало гигантский крест. Северная оконечность его завершалась круглым актовым залом. Западная — двадцатидвухэтажным служебным корпусом. Восточная же часть была разделена на два крыла, которые так и назывались — "левое" и "правое", коммунистически просто и функционально. Эти крылья отходили от коридора под углом, как хвостовик стрелы. Главное здание соединялось с остальными постройками комплекса подземными переходами, чтобы сотрудникам не приходилось бегать по улице в плохую погоду.

Перед центральным входом был разбит небольшой парк с искусственным водоемом. На входящих в здание сурово смотрел гранитный Ленин. Лифты, предназначенные только для генералов, доставляли их прямиком в кабинеты.

Первое Главное Управление состояло из управлений и служб поменьше. Назывались они просто по буквам алфавита. Например, управление "К" — зарубежная контрразведка, управление "Т" — зарубежный научно-технический отдел. И так далее. Самыми важными во всем Управлении считались офицеры политической разведки Первого Отдела или, как его еще называли, Отдела Северной Америки, в который и распределили Сергея. Если точнее, в канадский сектор этого отдела.

"Я был окружен таким количеством блестящих интеллектуалов, что сразу почувствовал свою ущербность, — рассказывал Сергей. — Но я очень много работал, и был отмечен генералом Якушкиным, который славился тем, что не замечал своих подчиненных. Мне казалось, что передо мной сам бог. Генерал был потомком старинного аристократического рода. Кто-то из его дальних предков был даже упомянут в одном из стихотворений великим русским поэтом Пушкиным. Кроме того, Якушкин познакомил меня с другими генералами, живыми легендами КГБ".

Один из них, известный тем, что завербовал довольно много агентов в Западной Европе, на вопрос Сергея о том, как ему это удалось, ответил: "Сережа, это было довольно просто, учитывая суммы, которыми я располагал. Когда начинаешь с миллиона долларов, можно купить практически любого".

Как-то в августе 1985 года, придя на работу, Сергей застал в кабинете генерала Якушкина переполох. Один из замов генерала объяснил: "Виталия Сергеевича Юрченко похитило ЦРУ!"

Юрченко был одним из любимчиков Якушкина. Он был офицером внешней контрразведки в Вашингтоне, работавшим там в 1976 году под началом генерала, в то время, когда Эдвин Мур перебросил пакет с украденными из ЦРУ документами через ограду посольства. Именно Юрченко был тем идиотом, который сдал пакет в полицию, даже не проверив, что внутри.

К вечеру Сергей уже знал подробности этой истории, о которой говорил весь Центр. Генерал Якушкин послал Юрченко в Рим для расследования дела о незаконной торговле оружием, в котором был замешан офицер КГБ. Это была официальная версия. Ходили слухи, что расследование было лишь поводом, на самом деле Юрченко отправили в Рим в отпуск, который был ему крайне необходим. Дело в том, что у него был роман с одной замужней дамой из Москвы и, когда эта порочная связь прервалась, он впал в депрессию. В Риме, во время прогулки по городу, агенты ЦРУ подсыпали Юрченко в напиток сильный наркотик и выкрали его.

Когда утром следующего дня Сергей пришел на работу, его тут же вызвал к себе в кабинет Анатолий Лебедев, первый заместитель Якушкина. Он знал, что Сергей был редактором журнала "Советский Разведчик" во время учебы в Краснознаменном Институте и приказал ему написать статью об исчезновении Юрченко.

"Но я же ничего не знаю," — возразил Сергей.

"Ты — офицер КГБ, — ответил Лебедев. — Тебе должно быть достаточно того, что ЦРУ накачало Юрченко наркотиками. Остальное придумаешь сам".

Так как Сергей работал в отделе Канады, у него был доступ к информации, публикуемой западными агентствами новостей, и то, что они сообщали об этой истории, сильно отличалось от того, что Сергею говорили в Центре. Согласно версиям западных новостных агентств, Юрченко явился в посольство США в Риме и попросил убежища. Естественно, Сергей отмел эту версию и написал о том, как Юрченко был похищен агентами ЦРУ. Лебедев одобрил статью и велел отнести ее Вячеславу Гургенову, заместителю начальника отдела информации Первого Главного Управления. Гургенов внимательно прочитал статью, а потом сказал: "Знаешь, что я с этим сделаю? Я сейчас пошлю эту херню в отдел кадров и прикажу хранить ее в твоем досье до конца твоей службы. Это же полный бред". С этими словами Гургенов выбросил статью в мусор.

Много лет спустя подробности побега Юрченко были опубликованы во многих газетах и описаны в нескольких книгах. Никто его не похищал. Он был влюблен в Валентину Ересковскую, жену советского дипломата, которого направили на работу в Монреаль. Юрченко решил, что предмет его страсти бросит мужа и переедет к нему в США, если он там попросит убежища. Через два месяца после прибытия в Америку, ФБР организовало тайную встречу Юрченко с его возлюбленной в Канаде, но та отказала ему, и он вернулся в Вашингтон очень подавленным. В ЦРУ даже пытались поднять ему настроение, предложив миллион долларов, но даже такие деньги не смогли сделать его счастливым.

В субботу, 2-го ноября 1985 года в одном из дорогих вашингтонских ресторанов, почти через три месяца после римского побега к американцам, Юрченко сидел за ужином с молодым сотрудником ЦРУ, обеспечивавшим его безопасность. Неожиданно он спросил американца: "Что Вы станете делать, если я сейчас встану и уйду? Будете в меня стрелять?"

"Нет, мы с перебежчиками так не поступаем", — ответил тот.

Юрченко поднялся с места и вышел из ресторана, оставив опешившего цэрэушника впопыхах оплачивать счет. Сам же он направился прямиком в советское посольство, где и попросил убежища.

Для ЦРУ это был конфуз, но все же там считали, что Юрченко был настоящий перебежчик хотя бы потому, что он помог американским спецслужбам выявить в своих рядах двух предателей. Первым, и самым опасным, был Эдвард Ли Ховард, мстивший за то, что его в свое время уволили из ЦРУ. Вторым был Рональд У. Пелтон, работавший в Агентстве Национальной Безопасности. Кроме того, Юрченко рассказал ЦРУ о "шпионском порошке", невидимом невооруженным глазом, но легко обнаруживаемом с помощью специальных очков. КГБ наносил его на машины сотрудников посольства США, а потом искал следы на одежде и коже русских, подозреваемых в работе на ЦРУ. Если человека хотя бы раз подвозили в посольском автомобиле, он весь был покрыт "шпионским порошком".