Александр Пушкин - Письма к жене

У Загряжского Пушкин был и 14 сентября. Загряжский подарил ему в этот день карту Екатеринославской губернии (изд. 1821 г.), на которой рукой поэта записано: «Карта, принадлежавшая императору Александру Павловичу. — Получена в Симбирске от А. М. Загряжского 14 сент. 1833» (см.: Рукою П., с. 601—602).

В сентябре 1833 г. Наталья Николаевна переехала с дачи Миллера на Чёрной речке на новую квартиру в доме Александра Карловича Оливье «у Пантелеймона близ Цепного моста» (ныне ул. Пестеля, д. 5 — см.: Яцевич А. Г. Пушкинский Петербург. Л., 1935, с. 57—59). Квартира стоила дорого — 4800 руб. в год — этим и объясняются слова Пушкина: «нечего делать, бери его». До этого Пушкины квартировали в доме купца Жадимеровского, на углу Морской и Гороховой улиц (ныне — ул. Герцена и Дзержинского). Наём этой квартиры причинил поэту много неприятностей. Пушкины съехали в середине июля с согласия домовладельца, но срок контракта кончался только в декабре, и Жадимеровский предъявил Пушкину через надворный суд иск об уплате 1063 руб. 33 1/ 2коп. Тяжба эта закончилась уже после смерти поэта (см.: Рукою П., с. 765—768; Лит . арх., кн. 3, с. 24—27; Арх. опеки, с. 100—103). 27 сентября 1833 г. Н. О. Пушкина писала дочери О. С. Павлищевой из Михайловского: «Все твои письма и на Синкс и на Новоржев равно доходят до меня, мой добрый друг, не приходи в уныние, — пропало лишь то, что ты адресовала Александру. Раз они всё время меняют квартиры, то найти их трудно; когда они были на Чёрной речке , все их люди находились при них, дом был доверен дворнику Жадимеровских , который, без сомнения, затерял твоё письмо. Натали наконец нам написала, она сообщает, что у неё были нарывы, она здорова, равно как и дети. Александр месяц, как в Нижнем, и воротится лишь в начале ноября. Она снова перебралась, она живёт теперь на Пантелеймоновской улице в доме Оливье » (Левкович Я. По неизвестным письмам. — Звезда, 1974, № 6, с. 182). В доме Оливье Пушкины проживали до середины августа 1834 г.

асинему чулку. (Англ.)

Речь идёт об А. А. Фукс, которую Пушкин называет «синим чулком». А. А. Фукс вспоминала: «Он просил показать ему стихи, писанные ко мне Баратынским, Языковым и Ознобишиным, читал их все сам вслух и очень хвалил стихи Языкова. Потом просил меня непременно прочитать стихи моего сочинения. Я прочла сказку: „Жених“, и он, слушая меня, как бы в самом деле хорошего поэта, вероятно, из любезности, несколько раз останавливал моё чтение похвалами, а иные стихи заставлял повторять и прочитывал сам. После чтения он начал меня расспрашивать о нашем семействе, о том, где я училась, кто были мои учители; рассказывал мне о Петербурге, о тамошней рассеянной жизни и несколько раз звал меня туда приехать: „Приезжайте, пожалуйста, приезжайте; я познакомлю с вами жену мою; поверьте, мы будем уметь отвечать вам на казанскую приветливость не петербургской благодарностью“. Потом разговоры наши были гораздо откровеннее, он много говорил о духе нынешнего времени , о его влиянии на литературу , о наших литераторах , о поэтах , о каждом из них сказал своё мнение и наконец прибавил: „Смотрите, сегодняшний вечер была моя исповедь ; чтобы наши разговоры остались между нами“» ( П. в воспоминаниях , т. 2, с. 218—219). Резкий и пренебрежительный отзыв об А. А. Фукс в письме к жене объясняется постоянной ревностью H. Н. Пушкиной.

Баратынский посвятил А. А. Фукс стихотворение «А. А. Фуксовой» («Вы-ль, дочерь Евы, как другая»). Сам он писал об этих стихах И. В. Киреевскому 16 мая 1832 г.: «Прошу его (H. М. Языкова. — Я. Л.) пожалеть обо мне: одна из здешних дам, женщина степенных лет, не потерявшая ещё притязаний на красоту, написала мне послание в стихах без меры, на которое я должен отвечать» (Татевский сборник С. А. Рачинского. СПб., 1899, с. 46). [Возврат к примечанию [217]]

б Пропущено при переходе на оборот листа.

В Болдино Пушкин приехал 1 октября (см. письмо 35).

Об этом зайце Пушкин вспомнил ещё раз, уже в Болдине (см. письмо 35). О суеверии Пушкина имеются свидетельства С. А. Соболевского и П. В. Нащокина (см.: П. в воспоминаниях , т. 2, с. 7, 190—191). [Возврат к примечанию [211]]

Обычный путь из Симбирска в Оренбург (он указывается в «почтовых дорожниках») шёл по правому берегу Волги на Сенгилей (через Крекшинки и Тушну), потом на Самару. Вероятно, по этой дороге первоначально и выехал Пушкин в ночь с 12 на 13 сентября. Доехав до 3-й станции, т. е. до Сенгилея (55 вёрст от Симбирска), он вернулся и вновь выехал из Симбирска уже 15 сентября, по другой дороге, проходившей по левобережью Волги. По наблюдению С. А. Попова, косвенным подтверждением этого является рисунок в «дорожной записной книжке» (1833) Пушкина, изображающий обрывистый берег Волги у Симбирска с домами и церковью. Под рисунком подпись: «Смоленская гора. Церковь Смол.<���енская> и дом Карамзина. 15 сентября Волга» ( Рукою П., с. 400). «Рисунок, — пишет С. А. Попов, — несомненно, сделан с левого берега реки или же с парома во время переправы через Волгу. 15 сентября — вероятная дата выезда Пушкина из Симбирска в Оренбург. Подтверждением того, что путь Пушкина был именно таким, является беловой автограф „Капитанской дочки“, в котором герой романа едет на службу в Оренбург по степям заволжским и видит одни бедные мордовские и чувашские деревушки ( Акад., VIII, 860). Именно левобережная дорога шла через мордовские и чувашские сёла. Пушкин вёл своего героя тем же трактом, по которому ехал сам» (Попов С. А. Ехал поэт в Оренбург. — В кн.: Рифей: Уральский лит.-краев. со. Челябинск, 1981, с. 48). В «дорожной записной книжке» поэта имеется запись: «Смышляевка». Смышляевка — почтовая станция, которая стояла на «большой почтовой дороге из города Самары в Оренбург», с другой стороны на неё выходила дорога, шедшая по левому берегу Волги (см.: Там же, с. 48). Детальный маршрут Пушкина из Симбирска в Оренбург см.: Калинин Н. Ф. Пушкин в Казани. Казань, 1942, с. 73; Попов С. А. Указ. соч., с. 48—49; Славянский , с. 52.

Приехав в Оренбург 18 сентября, Пушкин остановился у оренбургского военного губернатора В. А. Перовского, который жил на своей даче за городом в версте от Сакмарских ворот на Казаковской улице (ныне Проезд Коммунаров); здесь он встретился с В. И. Далем, в то время — чиновником особых поручений при Перовском. В тот же день Даль повёз Пушкина в баню при Неклюевском военном училище, директором которого был инженер-капитан К. Д. Артюхов, «добрейший, умный, весёлый и чрезвычайно забавный собеседник», — как характеризует его Даль. После бани Артюхов смешил Пушкина охотничьими рассказами (об этом эпизоде см.: Даль В. И. Записки о Пушкине. — П. в воспоминаниях , т. 2, с. 228). Впоследствии Пушкин послал В. А. Перовскому экземпляр «Истории Пугачёвского бунта» с просьбой передать её «тому охотнику, что вальдшнепов сравнивает с Валленштейном или Кесарем» ( Акад., XVI, № 1053). Перовский, узнав, что цель приезда Пушкина в Оренбург — собирание материалов о Пугачёве и посещение казачьего села Берды (где в своё время была резиденция Пугачёва), сразу же послал в Берды за казацким атаманом Гребенщиковым и дал распоряжение собрать 19 сентября, к приезду Пушкина, старожилов.