Александр Пушкин - Письма к жене

Адрес: Наталии Николаевне Пушкиной.

В С. Петербург в доме Алымова, на Фурштатской.

Автограф: ИРЛИ , № 1464.

Почтовые штемпеля: «Москва 1832 сен. 30» и «Получено 1832 окт. 4 вечер».

Впервые: ВЕ, 1878, январь, с. 29—30. Акад ., XV, № 772.

Датируется на основании московского почтового штемпеля и слов Пушкина «на днях был я приглашён Уваровым в Университет». В Московском университете Пушкин был 27 сентября, поэтому 28-го и 29-го это посещение определялось бы как «вчера» или «позавчера», а 30-го он уже мог написать «на днях». Письма 20 и 22, которые датирует сам Пушкин, отправлены на почту 30 сентября. В настоящем письме описываются события предшествующих дней, поэтому скорее всего оно было написано утром и, следовательно, в тот же день отправлено на почту.

По пунктам отвечаю на твои обвинения. 1) Русской человек в дороге не переодевается и, доехав до места свинья свиньёю, идёт в баню, которая наша вторая мать. Ты разве не крещёная, что всего этого не знаешь? 2) В Москве письма принимаются до 12 часов — а я въехал в Тверскую заставу ровно в 11, следственно и [не у<���спел>] отложил писать к тебе до другого дня. Видишь ли, что я прав, а что ты кругом виновата? виновата 1) потому что всякой вздор забираешь себе в голову, 2) потому что пакет Бенкендорфа (вероятно важный) [113]отсылаешь с досады на меня бог ведает куда, 3) кокетничаешь со всем дипломатическим корпусом, да ещё жалуешься на своё положение, будто бы подобное Нащокинскому! [114]жёнка, жёнка!.. но оставим это. Ты, мне кажешься, воюешь без меня дома, сменяешь людей, ломаешь кареты, сверяешь счёты, доишь кормилицу. Ай да хват баба! что хорошо, то хорошо. Здесь я не так-то деятелен. Насилу успел написать две доверенности, [115]а денег не дождусь. Оставлю неоконченное дело на попечение Нащокину. Брат Дмитрий Николаевич здесь. Он в Калуге никакого не нашёл акта, утверждающего болезненное состояние отца, и приехал хлопотать о том сюда. С Натальей Ивановной они сошлись и помирились. Она не хочет входить в управление имения, и во всём полагается на Дмитрия Никол.<���аевича>. Отец поговаривает о духовной; на днях будет он освидетельствован гражданским губернатором. [116]К тебе пришлют для подписания доверенность. Катерина Ивановна научит тебя, как со всем этим поступить. Вяземские едут после 14-го. А я на днях. [117]Следственно нечего тебе и писать. Мне без тебя так скучно, так скучно, что не знаю, куда головы преклонить. Хочешь комеражей? [118]Горскина вчера вышла за к.<���нязя> Щербатова, за младенца. Красавиц Безобразов кружит здешние головки, причёсанные a la Ninon а [119]’ 7 [120]домашними парикмахерами. Кн.<���язь> Урусов [121]влюблён в Машу Вяземскую (не говори отцу, он станет беспокоиться). Другой Урусов, [122]говорят, женится на Бороздиной-соловейке. Москва ожидает царя к зиме, но кажется напрасно. Прощай, мой ангел, цалую тебя и Машу. Прощай, душа моя — Христос с тобою.

Адрес : Натальи Николаевне Пушкиной

в С. Петербурге на Фурштатской в доме Алымова.

Автограф: ИРЛИ , № 1465.

Почтовые штемпеля: «Москва 1832 октября 3» и «Получено 1832 окт. 6 вечер».

Впервые: ВЕ , 1878, январь, с. 30—31. Акад., XV, № 773.

Торжок. Воскресение.

Милая жёнка, вот тебе подробная моя Одисея. [123]Ты помнишь, что от тебя уехал я в самую бурю. Приключения мои начались у Троицкого мосту. Нева так была высока, что мост стоял дыбом; веровка была протянута и полиция не пускала экипажей. Чуть было не воротился я на Чёрную речку. Однако переправился через Неву выше, и выехал из Петербурга. Погода была ужасная. [124]Деревья по Царскосельскому проспекту так и валялись, я насчитал их с пятьдесят. В лужицах была буря. Болота волновались белыми волнами. По счастию, ветер и дождь гнали меня в спину, и я преспокойно высидел всё это время. Что-то было с Вами, Петербургскими жителями? Не было ли у вас нового наводнения? что, если и это я прогулял? [125]досадно было бы. На другой день погода прояснилась. Мы с Соболевским шли пешком 15 вёрст, убивая по дороге змей, которые обрадовались сдуру солнцу и выползали на песок. Вчера прибыли мы благополучно в Торжок, где Соболевский свирепствовал за нечистоту белья. Сегодня [126]проснулись в 8 часов, завтракали славно, а теперь отправляюсь в сторону, в Ярополец — а Соболевского оставляю наедине с швейцарским сыром. Вот, мой ангел, подробный отчёт о моём путешествии. Ямщики закладывают коляску шестернёй, стращая меня грязными, просёлочными дорогами. Коли не утону в луже, подобно Анрепу, [127]буду писать тебе из Ярополица. От тебя буду надеяться письма в Синбирске. Пиши мне о своей груднице и о прочем. Машу не балуй, а сама береги своё здоровье, не кокетничай 26-го. [128]Да бишь! не с кем. Однако всё-таки не кокетничай. Кланяюсь и цалую ручку с Ермоловской нежностию [129]Катерине Ивановне. Тебя цалую крепко и всех вас, благословляю тебя, Машку и Сашку.

Кланяйся Вяземскому, когда увидишь, скажи ему, что мне буря помешала с ним проститься и поговорить об Альманаке, о котором буду хлопотать дорогою. [130]

Адрес : Наталии Николаевне Пушкиной.

В Санктпетербург на Чёрной Речке [131]на даче Миллера.

Автограф: ИРЛИ , № 1477.

Почтовые штемпеля: «Торжок 21 августа 1833 год» и «Получено 1833 авг. 24 вечер».

Впервые: ВЕ, 1878, январь, с. 31—32. Акад., XV, № 837.

Датируется на основании почтового штемпеля и пометы Пушкина: «Воскресение».

Ты не угадаешь, мой ангел, откуда я к тебе пишу: из Павловска; между Берновом и Малинников, о которых, вероятно, я тебе много рассказывал. Вчера, своротя на просёлочную дорогу 2 [133]к Яропольцу, узнаю, с удовольствием, что проеду мимо Вульфовых поместий, и решился их посетить. В 8 часов вечера приехал я к доброму моему Павлу Ивановичу, который обрадовался мне, как родному. Здесь я нашёл большую перемену. Назад тому 5 лет Павловское, Малинники и Берново наполнены были уланами и барышнями; но уланы переведены, а барышни разъехались; из старых моих приятельниц нашёл я одну белую кобылу, на которой и съездил в Малинники; но и та уж подо мною не пляшет, не бесится, а в Малинниках вместо всех Анет, Евпраксий, Саш, Маш 3 [134]etc. живёт управитель Парасковии Александровны, Рейхман, который поподчивал меня шнапсом. Вельяшева, мною некогда воспетая, живёт здесь в соседстве. Но я к ней не поеду, зная, что тебе было бы это не по сердцу. Здесь объедаюсь я вареньем и проиграл три рубля в двадцать четыре роббера в вист. 4 [135]Ты видишь, что во всех отношениях я здесь безопасен. Много спрашивают меня о тебе; так же ли ты хороша, как сказывают — и какая ты: брюнетка или блондинка, худинькая или плотнинькая? Завтра чем свет отправляюсь в Ярополиц, где пробуду несколько часов и отправлюсь в Москву, где, кажется, должен буду остаться дня три. Забыл я тебе сказать, что в Ярополице (виноват: в Торжке) толстая М llеPojarsky, та самая, которая варит славный квас и жарит славные котлеты, 5 [136] провожая меня до ворот своего трактира, отвечала мне на мои нежности: стыдно вам замечать чужие красоты, у вас у самого такая красавица, что я встретя её (?) ахнула. А надобно тебе знать, что M IlePojarsky ни дать ни взять M deGeorge, только немного постаре. 6 [137]Ты видишь, моя жёнка, что слава твоя распространилась по всем уездам. Довольна ли ты? будьте здоровы все; помнит ли меня Маша, и нет ли у ней новых затей? Прощай, моя плотнинькая брюнетка (что ли?). Я веду себя хорошо, и тебе не за что на меня дуться. Письмо это застанет тебя после твоих имянин. Гляделась ли ты в зеркало, и уверилась ли ты, ч<���то> а [138]с твоим лицом ничего сравнить нельзя н<���а све> б [139]те, 7 [140]— а душу твою люблю я ещё более твоего лица. Прощай, мой ангел, цалую тебя крепко.