Александр Письменный - Рукотворное море

И все же я не должен был, нет, просто не имел права подыхать от голода — на мне лежала ответственность за нейлоновые чулки.

— Вот что, — сказал мне полковник перед обедом, — давайте начистоту: у вас нет денег?

Тогда я рассказал ему все, и жизнь снова засверкала радужными красками. Я пил, ел — за все платил полковник. Вечером мы вместе с ним прогуливали на палубе чертовы чулки.

Не буду описывать морские красоты, прелести жизни на комфортабельном теплоходе, хотя я впервые после войны попал в такие условия, — в сущности, мне было не до них, я с нетерпением ждал конца путешествия. Наконец мы прибыли в Сочи.

На прощанье полковник предложил мне денег в долг, но я самонадеянно отказался — к чему? До Адлера доберусь, на автобус я сохранил нужную сумму, а там и жена приедет с путевками.

— А вдруг она запоздает?

— Не может того быть. На всякий случай сделаю одну хитрую вещь — поеду сразу не в Адлер, а в Хосту, от Сочи минут двадцать, на проезд нужны какие-то гроши. Там отдыхает мой старинный приятель, перехвачу у него рублей сто до приезда жены. В Адлере в доме отдыха от нее, наверное, есть уже телеграмма.

Тут нужно сказать несколько слов о моем приятеле.

Это был не очень ответственный, но страшно занятой человек, и встречались мы с ним главным образом в бане, потому что мыться приходится и самым занятым людям.

Накануне мы созванивались по телефону, назначали час встречи, и… он всегда опаздывал.

Сейчас, в сутолоке чулочных забот, я позабыл о его злокозненной привычке и, твердо уверенный, что он уже в Хосте, легкомысленно расстался со спасительным полковником.

Вы, конечно, уже догадались, что в Хосте моего приятеля не оказалось. На этот раз он даже не опоздал. На этот раз у него изменились планы, и он поехал отдыхать не в Хосту, а в Теберду. Об этом я узнал позже, в Москве, а пока что я стоял перед хозяйкой, у которой он должен был снять комнату, и, по всей вероятности, вид у меня был такой обескураженный, что хозяйка спросила, что со мной.

— Ни копейки денег, — ответил я без обиняков. — На автобус до Адлера и вот пятиалтынный — это все…

Хозяйка взглянула на рубли, которые я держал в руке, и сказала, что этих денег на билет до Адлера не хватит: не нужно было заезжать в Хосту.

Странное дело — то ли моя внешность внушала доверие, то ли мои невзгоды встречали сочувствие, а может быть, просто на свете развелось много отзывчивых людей, но за полковником, ссужавшим меня деньгами на теплоходе, в Хосте мне попалась квартирная хозяйка — женщина видела меня впервые в жизни, но, несмотря на это, она тут же предложила мне сто рублей, даже не спросив, когда я их верну.

Описывать красоты Черноморского побережья? Они уже тысячи раз описаны. В чемодане у меня лежали ненавистные нейлоновые чулки, я сидел внутри душного автобуса, и интересовали меня не прелести юга, а только одно: есть или нету в доме отдыха известия от жены?

Известий от жены в доме отдыха не оказалось. Принимать меня без путевки дежурная сестра не захотела и была, в сущности, права: нельзя же всюду рассчитывать на доверие. Чемодан я оставил в конторе и пошел, солнцем палимый, на пляж, потому что больше идти мне было некуда.

При виде человека в брюках и пиджаке можно не сомневаться, что оный находится в беде, иначе чего бы ради он приплелся на пляж, вырядившись, словно на именины. Вполне естественно, что со мной вскоре заговорили два облупившихся от загара купальщика.

Когда новые знакомые услышали о моих чулочных злоключениях, они заставили меня немедленно раздеться и окунуться в священные воды Черного моря, чтобы смыть дорожную пыль и хандру. Затем они повели меня к дежурной сестре и убедили ее, что меня надо принять. Море, солнце, пляж, что ли, делают людей добрыми. Директор согласился кормить меня за наличный расчет, а на жительство до приезда жены с путевками устроить в коридоре.

За наличный расчет? Великолепно! У меня есть сто рублей, которые дала мне в Хосте квартирная хозяйка. Но тут слух о чудаке командированном с нейлоновыми чулками распространился по дому отдыха, и сердобольные отдыхающие (по-моему, главным образом женщины, потому что они понимали, за что я несу свой крест) собрали мне дополнительную сумму, кто сколько мог. Наученный горьким опытом, я взял пожертвование. В отличие от Хлестакова, а также от Остапа Бендера, фамилии кредиторов и суммы пожертвований я аккуратненько записал, чтобы расплатиться со всеми, когда буду платежеспособным.

Так что, видите, не только доверчивость к людям не такая редкая вещь, но также и люди, оправдывающие эту доверчивость.

Утром, до того, как солнце выползло из-за хребта, я прогуливал несчастные чулки, вечером их стирал, и все женщины, отдыхавшие в нашем доме, приходили смотреть на мои манипуляции. Я тешил себя мыслью, что они учатся у меня практическому обхождению с настоящим нейлоном. Но, может быть, они просто смеялись надо мной? Во всяком случае, сближению их визиты не способствовали, и ни с одной представительницей прекрасного пола не пришлось мне подружиться настолько, чтобы это утешило меня за все страдания.

Казалось бы, здесь конец моим злоключениям. Но тогда бы это был рассказ о доверчивости и о паре нейлоновых чулок. А как же химия высокомолекулярных соединений?

Поэтому я вынужден продолжить рассказ.

Было в разгаре знойное черноморское лето. Цвели конфетные олеандры и магнолии, где-то на задворках дома отдыха захлебывался в истомленном, страстном крике осел, сверкало море, спокойно-стеариновое от одуряющей жары, в благостном ничегонеделании дурели отдыхающие. Так же, как все, я спускался с горы, на которой стоял дом отдыха, проходил мимо волейбольной площадки, от которой полыхало жаром, как от колхозной кузницы, пересекал раскаленную ленту асфальтового шоссе и по длинной аллее молодых эвкалиптов проходил на пляж. Я загорал, купался в море, но, увы, заботы не покидали меня.

И дурные предчувствия были не напрасны. На четвертый или на пятый день, когда подходили к концу одолженные деньги, в доме отдыха появился знакомый москвич, который привез для меня письмо. В этом письме жена сообщала, что начальство отменило ее отпуск, путевки пришлось продать: к письму прилагались деньги — раздать долги и на обратную дорогу.

Вот теперь настал черед рассказать и о химии высокомолекулярных соединений.

Расплатившись с долгами и бросив скорбный взгляд на чудеса южной природы, которые, как видите, я даже описывать не стал, я ринулся с агентом дома отдыха в Сочи — доставать билет на поезд.

Домой я возвратился благополучно. Я чувствовал себя превосходно. Превосходно себя чувствовали и чулки.

— Ах, какие чулки! Какие чудесные чулки! — сказала жена, когда, надев белые перчатки, трясущимися руками я развернул подарок. — Сколько они там стоят?