Александр Письменный - Рукотворное море

Как только циклопические створки ворот сошлись вплотную, вода в шлюзе быстро начала прибывать, и сияющий белый теплоход и все остальные суда в шлюзовой камере — служебный пароходик, обшарпанная самоходная баржа, буксиры и катера, — все они начали подниматься, расти на глазах. Приближались палубы теплохода, танцевальная радиомузыка делалась громче; уже можно было хорошо разглядеть лица загорающих девушек, игроков в пинг-понг и тех, что танцевали. Официантка поравнялась с парапетом шлюза и говорила теперь с матросом спокойным голосом. Через широкие окна хорошо стала видна внутренность каюты люкс, и в ней оказался генерал в расстегнутом от жары кремовом кителе, пьющий шампанское. Спустя полминуты не стало видно ни загорающих девушек на верхней палубе, ни генерала в каюте люкс; официантка, продолжая судачить со знакомым матросом, теперь свешивалась через поручни теплохода, и уже матросу, оказавшемуся внизу, приходилось задирать голову.

Стоявшие на бетонной площадке у шлюзового парапета переглянулись, начальник судоходной инспекции в фуражке с крабом, Андрей Васильевич Севриков, спросил с улыбкой:

— Здорово?

— Красота! — ответил Макарычев, его товарищ и друг детства.

Они не виделись добрых тридцать, если не тридцать пять лет, потому что жизнь их разбросала в разные стороны, и Макарычев долго ничего не знал о Севрикове. Однажды они столкнулись случайно в Лужниках на футбольном матче — Севриков был в Москве в командировке, — и Макарычев поклялся приехать в отпуск к нему на водохранилище.

Кивнув головой в сторону теплохода, Севриков сказал:

— Подъем на восемнадцать метров за шесть минут. Нигде в мире нет такого быстрого шлюзования.

— Красотища! — повторил Макарычев. — И подумать только, когда-то мы с тобой тут шлепали босиком.

— Что говорить, было такое дело. Река да отмели, отмели да река. Сейчас сами выйдем в море, поглядишь, какое раздолье!

Стальным голосом заговорил радиорупор, прогремел электрический звонок, Бесшумно раскрылись противоположные ворота, от створок которых над водой виднелись лишь верхушки, за ними распахнулся неоглядный синий простор. И что-то было волшебное в том, что уровни воды в шлюзовой камере и в водохранилище оказались настолько одинаковыми, что у распахнутых створок даже не дрогнула водная поверхность ни в ту сторону, ни в эту. Только в синеве за полностью раскрывшимися воротами заиграла, засияла огненная черта горизонта.

— Просто потрясающе! — промолвил Макарычев и сдвинул на затылок свою дырчатую, как дуршлаг, шляпу.

Проведать родные края Макарычев собирался после института чуть ли не каждый год, — кончал он Московский энергетический. Но то помешала защита диплома; то за компанию с ребятами он махнул в отпуск в Сванетию; то женился; то с женой поехал в Крым. А там началась аппаратная работа, как он сам называл свои служебные обязанности в министерстве, потому что после института он готовился пойти на производство, да так и застрял в техническом управлении как молодой специалист. А потом жена ехать в отпуск потребовала только в Сочи; вскоре и врачи стали отправлять на Мацесту или в Кисловодск, потому что не ладилось с обменом веществ и стало пошаливать сердце. А там война. А после войны то не до отпуска, то снова Мацеста и нарзан, да к ним еще прибавились Карловы Вары. Он был теперь начальником технического управления, немалый министерский пост.

Прошел еще год, прежде чем Макарычев списался наконец с Андрюшкой Севриковым, захватил привезенный из Праги спиннинг и вырвался на две недельки помотаться по водохранилищу, которого еще и не видел вовсе, побывать над теми местами, где они мальчишками ловили пескарей да плотвичек. В Москве ему говорили, что в стороне от судового хода над водой поднимается колокольня старинной церкви в затопленном городе Мологе, — в нем он когда-то заканчивал семилетку.

— Сейчас сами выйдем в море, вот тогда поглядишь, — все повторял между тем Севриков, предвкушая, какое впечатление оно произведет на товарища. — Местами судовой ход так проложен — берегов не видать.

— Ох и нагорит тебе, Андрюшка, от начальства — вместо дела занялся экскурсоводством, — заметил Макарычев.

— А мои дела в том и состоят, чтобы ходить на катере по водохранилищу да следить за порядком. Я ведь здесь, так сказать, водное ГАИ.

— Ну-ну, я шучу. В случае чего в обиду тебя не дам, — снисходительно сказал Макарычев.

Они быстро спустились по крутой бетонной лестнице, миновали площадку, где расхаживал часовой, спустились еще ниже, обогнули береговой откос, красиво выложенный бетонными балками, — между ними в широких швах для декоративной услады пробивалась трава, ярко-зеленая, весенняя, несмотря на август. К причалу, где их ожидал катер судоходной инспекции, они сошли не торопясь.

Как и в пору юности, Севриков был худой и плоский, высушенный, будто вяленая рыба, а Макарычев раздобрел, посерел лицом, обрюзг, потому что мало бывал на воздухе и мало двигался, и в своей мышиного цвета дырчатой шляпе и щеголевато расшитой украинской рубахе выглядел важно, и дать ему можно было намного больше его пятидесяти шести лет.

— Чего только не создаст человек, — заметил Макарычев с достоинством, глядя снизу на мощное сооружение шлюза, и покачал головой. — Приятно сознавать, что здесь есть доля и наших с тобой трудов, а, Андрей Васильевич?

— Это ты прав, — согласился Севриков.

Красный глазок светофора на башне шлюза сменился зеленым, точь-в-точь как на оживленном городском перекрестке, катер их отчалил и проворно юркнул во вторую шлюзовую камеру. За ним в бетонное узилище втянулся старинный колесный шлепоход, тут же вполз буксир, черный от мазута, затем самоходная баржа, вроде той, какая только что прошла через первую камеру, наконец, в шлюз поспешно влетел красавец «Метеор» на подводных крыльях, обтекаемый, как самолет. Тотчас зазвучал электрический сигнал, заговорил стальным голосом невидимый диспетчер, и высоченные створки шлюзовых ворот позади них закрылись, заслонив весь белый свет.

Теперь они сами прошли процесс шлюзования, который только что наблюдали со стороны. Быстро, как на подводном лифте, они всплыли на своем катере на высоту семиэтажного дома, и перед ними, как незадолго до этого перед пассажирами теплохода, распахнулся необыкновенный морской простор. Обгоняя все суда, вперед вырвался скоростной «Метеор», и через минуту его не стало видно.

— Если хочешь знать, достойны удивления все наши нытики. И то нехорошо, и это не так! Послать бы их всех сюда поглядеть, что было и что стало. Эх, широта! — с восторгом сказал Макарычев. — Совершено чудо, и за какой срок? Всего за полвека!