Пол Сьюард - Ангелы спасения. Экстренная медицина

Но больше всего я думаю о том, не допустил ли я тогда ошибки. Не существует ли чего-то еще, что я мог бы сделать и что дало бы положительный результат, даже если я до сих пор этого не знаю? Я обсуждал эту ситуацию с коллегами, но никаких новых вариантов не услышал. И да, люди умирают в самые обычные дни, когда совсем не собирались этого делать.

Но эти мысли все равно со мной.

У меня есть и не такие мрачные воспоминания. Например, это: о пьяном пациенте, который вовремя не протрезвел.

Полицейские доставили его к нам около полуночи. Он мог ходить и говорить, руки и ноги двигались нормально. Зрачки адекватно реагировали на свет; он помнил свое имя и адрес. Однако ничего не мог сказать о том, что делал тем вечером. И, конечно, от него пахло перегаром, речь была невнятная, он терял ориентацию и заплетался при ходьбе.

Полиция обнаружила его лежащим на лужайке перед собственным домом. В доме никого не оказалось, поэтому они решили, что мужчина напился у себя и вышел на улицу. Ночь была теплой, и ему, возможно, захотелось посидеть на крылечке. В какой-то момент он встал, побрел по газону и отключился. Они уже собрались запереть его в камере, чтобы дать проспаться, но потом решили доставить в пункт скорой помощи на медосмотр. Многих в то время привозили в скорую по этой причине. Собственно, привозят и сейчас.

Тот факт, что пациент пьян, отнюдь не отменяет вероятности других проблем со здоровьем. Поэтому, спокойствия ради, я проверил у него уровень сахара. Сахар в норме – значит, это не диабетик с инсулиновой реакцией. Еще я попросил медсестру сделать ему укол наркана. Это лекарство, обращающее эффект наркотиков, и при этом указывающее, употреблял их пациент или нет. Никакой реакции. Далее, поскольку алкоголики часто заменяют обычное питание выпивкой и могут страдать от тяжелого дефицита витаминов, я распорядился сделать ему укол тиамина и ввести «банановый коктейль». На медицинском жаргоне так назывался препарат для внутривенного введения: солевой раствор для регидратации с высоким содержанием водорастворимых витаминов. Витамины окрашивают раствор в ярко-желтый цвет, откуда и название. Наконец, я заказал анализ на уровень алкоголя в крови и токсикологический скрининг, чтобы проверить, не злоупотребляет ли пациент лекарственными средствами.

Когда ему поставили капельницу и взяли анализы, я прибегнул к самому распространенному обследованию в экстренной медицине: скомандовал положить его в бокс, где его состояние будет периодически оценивать медсестра. И отправился к следующему пациенту.

Ночь, судя по всему, выдалась загруженная, потому что анализ на уровень алкоголя в крови занял почти целый час. Насколько я помню, его содержание было умеренно высоким: чуть больше 0,2 % или около того. Я бы от такой дозы уже отключился, но алкоголик со стажем вполне мог выглядеть нормально.

И тут сестра, наблюдавшая за пациентом, с встревоженным видом пришла за мной. Я спросил, не стало ли ему хуже.

– В целом нет, – ответила она. – Он все еще спит.

– Но вы обеспокоены, – заметил я.

– Да, – сказала сестра. – Понимаете, ему пора бы проснуться. Прошел целый час – он должен начать просыпаться и мучиться похмельем. А тут ничего подобного.

Я пошел взглянуть на пациента.

Она была права: он крепко спал. И, кажется, тихонько храпел. Я осторожно его потряс; в ответ мужчина поднял руку и оттолкнул меня. Но не более того. Он не открывал глаза и ничего не говорил. Стоило мне перестать его трясти, как он снова опустил руку и погрузился в сон. Я потряс его еще раз и позвал по имени. Он опять меня оттолкнул, но на этот раз слегка приоткрыл глаза и пробормотал что-то неразборчивое. И заснул обратно. Он вел себя так, будто за час не проспался, а наоборот, опьянел еще сильнее.

Это было подозрительно. Если ты пьян и ложишься спать, действие алкоголя ослабевает. Тело перерабатывает его с предсказуемой скоростью. К этому моменту он должен был немного протрезветь. Но не протрезвел.

Что же случилось? Он напился и упал в обморок у себя перед домом. Да, он был весь растерзанный и пах перегаром, но у него на голове не было никаких ран или других признаков травмы, да и поблизости на лужайке не валялось ничего, что могло его травмировать.

И все же.

В скорой помощи мы ищем не то, что случилось вероятнее всего – мы ищем то, что маловероятно, но все-таки возможно, и что навредит пациенту, если мы это упустим. В данном случае я опасался скрытого повреждения мозга, поэтому направил мужчину на томографию.

И тут, пока мы дожидались результатов, позвонил полицейский, обнаруживший его. Полиция сделала еще одну находку.

Доставив пациента к нам, они получили вызов: автомобильная авария в двух кварталах от его дома. Странно было то, что жертв на месте не оказалось. Водительская дверь была открыта, но самого водителя и след простыл. Они проверили регистрационные данные и… вуаля: машина принадлежала нашему пациенту. Мы, наконец, поняли, что с ним произошло.

Он сильно выпил. Но не дома. Он напился в баре за пару миль отсюда. Потом, по пути домой, врезался в дерево. Судя по всему, он был пристегнут, так что серьезных травм не получил. До дома ему оставалось всего ничего, поэтому он выбрался из машины и побрел пешком.

И тут ему невероятно повезло: в дом он так и не попал.

Вместо этого, уже подходя к дверям, мужчина отключился и упал на лужайке, где его обнаружили полицейские. А потом, по еще одной счастливой случайности, отвезли в больницу, вместо того чтобы уложить отсыпаться в камере.

Так в чем же было везение? Сейчас узнаете. Дело в том, что мы получили его снимки.

Похоже, что в момент аварии, хотя ремень был пристегнут и головой пациент не ударился, его мозг перенес сотрясение, при котором разорвалось несколько небольших вен, идущий от черепа к мозговым оболочкам. Затем, в течение следующих нескольких часов, у него под черепом начала скапливаться кровь, которая, в свою очередь, стала давить на мозг. Процесс не успел зайти слишком далеко, поэтому мы вовремя вызвали нейрохирурга, который просверлил в черепе несколько отверстий и откачал кровь.

Если бы ему удалось попасть домой, и он отключился бы там, то, скорее всего, уже бы не проснулся.

В первый мой день в медицинском колледже декан факультета встал перед аудиторией и, вертя на пальце неврологический молоточек для проверки рефлексов, словно это был шестизарядный револьвер, сообщил нам, что половина из того, чему нас будут учить – заблуждение. Проблема в том, что неизвестно, какая именно половина. С этим нам предстоит разобраться самим.