Владимир Жуков - Страда и праздник
- Название:Страда и праздник
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Политиздат
- Год:1981
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Жуков - Страда и праздник краткое содержание
В новой повести «Страда и праздник» Вл. Жуков обращается к первым годам Советской власти, когда под руководством В. И. Ленина закладывались основы нынешних научных и технических достижений в нашей стране. Повесть рассказывает о выдающемся организаторе социалистической связи Вадиме Николаевиче Подбельском. Журналист-большевик, партийный работник, один из руководителей Московского вооруженного восстания, он в тридцать лет стал наркомом почт и телеграфов в правительстве молодой Советской республики. Образ Подбельского дан в повести на фоне сложных политических и военных событий 1917–1920 годов.
Страда и праздник - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Нарком, конечно, может распорядиться, подтолкнуть — по это ведь за счет других телеграмм, а их все равно надо передавать, и это уже его забота, Николаева. Главная трудность — дальняя передача и прием. Мощность передатчиков наращивать начнем, значит, выход только в антенне. Поднять повыше, под самые небеса, — вот над чем он, Николаев, бился все лето. Составные, из бревен, как на Ходынке, мачты сразу отверг — там высота сто десять метров, выше не поднять, предложил строить металлическую башню, благо и автор подобных сооружений, удивительный по талантливости инженер Шухов, был жив-здоров и находился в Москве. В один из наездов Подбельского из так приковавшего его иными проблемами Тамбова все ему растолковал, получил поддержку, а потом начал работать с Шуховым. Тот, правда, обрадовался: «Давайте строить выше Эйфелевой башни, разве новая, советская Москва не достойна?» — «Достойна, достойна, Владимир Григорьевич, только когда это мы воздвигнем? Нет уж, пониже, да поскорей. Сто шестьдесят метров. Выше Ходынки и чтобы быстро». Шухов, молодец, согласился, и расчеты гиперболоидной башни у него, оказывается, лет уж пятнадцать как сделаны, только ведь не ему, автору проекта, печься об отводе участка, рабочих, средствах и еще бог знает о чем. Показал только место (тоже заранее углядел) — Шаболовка, высокое место над городом, а дальше уж вы управляйтесь, Наркомпочтель…
Николаев, сидя в роскошном своем автомобиле, на тряском пути загибал пальцы и удивлялся: дело все-таки шло. Есть уже и постановление Совета Обороны, и участок, идет набор рабочих для клепки уникальных, в витых решетках, секций башни и их подъема — и все это, невзирая на то что приходится воевать. Ходынская и Детскосельская станции работают, работает Тверь, Ташкент, Астрахань. Нет, пожалуй, в добрый час взято все это под крыло. Наркомпочтеля! Гражданская война ведь по вечна…
Быстро, с легкостью длинноногого человека перешагивая через две ступеньки, Николаев взбежал по комиссариатской лестнице. В приемной столкнулся с замнаркома Любовичем, чем-то озабоченным, с портфелем и кипой бумаг под мышкой.
— У негоесть кто? — спросил, не очень рассчитывая на ответ, уже хватаясь за медную ручку двери с жаждой говорить, предлагать решения и выслушивать приказания.
Подбельский, как всегда в одиночестве, что-то писал, но тут вскинул голову.
Приближаясь к столу, Николаев заметил пачку книжек в желтоватых обложках. У него уже была такая — «Дело связи в Советской России», он прочитал ее в один присест, не зная, чему более удивляться — работоспособности Подбельского, успевшего за год с небольшим своего хлопотного наркомства еще и написать книгу, или самому духу написанного, широте взгляда на средства связи, на их будущее, а главное, убежденности автора в том, что почта у народа, связавшего свою судьбу с социализмом, должна быть не только самой передовой и удобной, но и самой доступной. Николаев положил руку на обложку верхней в пачке книги и спросил:
— Вадим Николаевич, я надеюсь, подарите?.. С дарственной надписью. Буду горд.
Подбельский резко отодвинул исписанный лист бумаги, откинулся в кресле. Еле заметная тень недовольства промелькнула у него на лице.
— Потом, Аким Максимович. Вы мне нужны для другого… Я только что из Совнаркома. Дела неважные. Петроград снова под ударом, противник вот-вот может начать наступление. Владимир Ильич серьезно обеспокоен сокращением эвакуации города.
Николаев еще не отошел от своих мыслей, от показавшейся теперь такой нелепой просьбы.
— А мы, Наркомпочтель, при чем?
— Вот, вот, такое-то непонимание момента и вызывает тревогу… О Детскосельской радиотелеграфной забыли? Или она в Сибири?
— Детскосельская? Неужели… Хотя да, я понимаю.
— Вопрос в том, сможем ли мы эвакуировать станцию без всякого перерыва в перехвате иностранных радио. Об этом я и хотел посоветоваться с вами. Если да, то нам нужно срочно составить план эвакуации. Оставлять станцию противнику мы не имеем права.
— Если добавить в Твери и здесь, на Ходынской, дополнительные вахты слухачей… я думаю, можно эвакуировать.
— А приемники? Найдутся?
— Так с Детскосельской вывезем! Ну, еще на складах надо поискать…
Подбельский грустно усмехнулся:
— Нет, Аким Максимович, давайте наоборот: поищем на складах, а уж как получится с вывозом — посмотрим.
3
Начальник бывшей Царскосельской, а теперь Детско-сельской радиотелеграфной станции Шорин, выпускник Петроградского политехникума, а потом офицер военного времени, подпоручик, пришедший на станцию в трудные послефевральские дни и переживший во время «гатчинского похода» генерала Краснова двухдневный захват станции казаками, терпевший присутствие в передаточном отделении самого бывшего министра-председателя (шутил: «Только потому, что мы оба Александры Федоровичи»), а потом, после скорого краха красновского мятежа, пославший в эфир знаменитую радиотелеграмму, в которой высказывалась просьба все депеши, переданные Царским Селом за подписью Керенского и Краснова, считать недействительными, — этот самый Шорин хмурым октябрьским днем вернулся из Питера на станцию чрезвычайно довольный и, стаскивая волглую, отяжелевшую от дождя шинель, рассказывал набившимся к нему в кабинет радиотелеграфистам и механикам:
— Шесть вагонов завтра придут. Три платформы и три теплушки. Они говорят: «Два вагона, и не обязательно завтра», а я говорю: «Нет, шесть, и завтра, иначе я закрываю передачу и прием и пишу жалобу в ЧК…»
Решение об эвакуации станции «в один из узловых пунктов Восточной России» было принято Советом Обороны 5 сентября. Через день Шорин получил шифровку, сильно его озадачившую, а вскоре явился посыльный от наркома Подбельского с подробным планом вывоза — предполагалось, что в несколько этапов, — и с пояснениями под расписку: в случае возникновения особого положения, то есть непосредственной угрозы со стороны противника, станция подлежит взрыву со всем невывезенным оборудованием.
Еще в мае, когда войска Юденича, тесня 7-ю армию, заняли Ямбург и Псков, а на артиллерийских фортах Балтфлота уже летом, в июне, вспыхнул мятеж, возникла опасность, что самая современная, прекрасно действующая Детскосельская радиотелеграфная станция окажется в руках противника. Наступление, к счастью, удалось остановить довольно быстро, подавили и мятеж на фортах, но Юденич снова наседает, и это в момент, когда деникинская армия готова ринуться на Москву…
На станции начали снимать с привычных мест приемники, кое-какие приборы — медленно, неохотно; тащили больше из кладовок, паковали запасные детали, потому что как ни обещали из Москвы, а работа в эфире по-прежнему шла плотно, в Петрограде будто и не слышали о решении Совета Обороны.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: