Константин Могилевский - Столыпин личность и реформы

Непросто складывались отношения Столыпина и с правомонархическими кругами, близкими к Союзу русского народа. Хотя они и получали финансовую поддержку от правительства, взаимное сближение практически исключалось. Они отрицательно относились к попыткам Столыпина сформировать гражданское общество и правовое государство, ликвидировать сословные перегородки, создать новый средний класс, преобразовать церковный приход, ввести всеобщее начальное образование. Сходную позицию занимала и ведущая организация — Постоянный Совет съездов уполномоченных объединенных дворянских обществ, а также некоторые иерархи Православной церкви, обвинявшие Столыпина в попытках подорвать ее господствующее положение.

По-разному восприняли назначение Столыпина на пост министра внутренних дел либеральные и леворадикальные общественные и политические круги. В глазах леворадикальной общественности бывший саратовский губернатор уже давно представал в образе «душителя революции», «реакционера» и «погромщика», «крепостника-помещика» и «махрового националиста», с которым следует продолжать вести беспощадную борьбу вплоть до его физического уничтожения путем организации террористических актов.

П.А. Столыпину и его семье постоянно угрожала опасность. 18 августа 1906 г., после взрыва на Аптекарском острове, по приглашению царя в целях обеспечения безопасности глава правительства переехал вместе с семьей в Зимний дворец. Здесь он полностью утратил свободу передвижения. Каждое свое действие он должен был согласовывать со своей охраной, маршруты, которыми он двигался по столице, держались в строгом секрете.

Столыпин ежедневно прогуливался на свежем воздухе, однако часто прогулки приходилось совершать на крыше Зимнего. В иных случаях из двора выезжало несколько одинаковых карет, которые разъезжались в разных направлениях, в одной из них Столыпина доставляли за город для прогулки. При этом он сам не знал своего маршрута. Премьер часто носил под рубашкой кольчугу, в том числе он одевал ее и перед выступлениями в Думе. В портфеле он носил стальной лист, который мог послужить броней при покушении.

При этом на посту председателя правительства Столыпин, как и в прежнее время, продолжал демонстрировать личное мужество. В 1910 году он присутствовал на демонстрационных полетах биплана, сам занял место второго пилота и провел в воздухе 5 мин. 20 сек. За штурвалом биплана находился летчик М.Л. Мациевич, член партии эсеров, имевшей террористическое крыло. Показательно, что Столыпин знал о партийной принадлежности летчика и получал из различных источников информацию о возможном теракте. Тем не менее, полет прошел благополучно. А через несколько дней Мациевич разбился при выполнении очередного демонстрационного полета. Ходили слухи, что товарищи по партии не смогли простить ему упущенной возможности покончить с П.А. Столыпиным.

Однако не только левые радикалы чувствовали угрозу в проведении курса столыпинских преобразований. Либералы консервативного толка допускали возможность вступить с ним в диалог и лишь после прояснения его политических позиций принимать то или иное решение. Но левое крыло либеральной оппозиции с самого начала отнеслось к Столыпину с явным недоверием, считая столыпинские реформы тактическими уловками или полумерами и настаивая на необходимости демонтировать всю сложившуюся политическую систему. При этом, они также не отрицали возможности диалога с правительством по широкому кругу текущих и перспективных проблем. Кроме того, сказывалось и традиционное для российской интеллигенции неприятие государственной власти как таковой. Так, например, Л.Н.Толстой в своих письмах в Столыпину подверг резкой критике не только введение военно-полевых судов, земельную реформу, но и весь внутриполитический правительственный курс. В конечном счете эта полемика привела к разрыву многолетних отношений семейств Столыпина и Толстого.

Земские деятели, представлявшие преимущественно крупное землевладение, боялись утратить власть на местах и сопряженный с ней высокий социальный статус. Ликвидация старых сословных институтов (волостного суда, уездных предводителей дворянства, земских начальников) перекрывала каналы монопольного влияния поместного дворянства на все сферы местной жизни. Недаром уже в конце 1907 — начале 1908 г. поместное дворянство начало фронтальное наступление на Столыпина.

В свою очередь, крупную торговопромышленную буржуазию, привыкшую получать дотации из казны, «сверхприбыль» от реализации своей продукции, не устраивала попытка Столыпина переложить на нее определенную часть финансовых издержек, в частности, в ходе реализации пакета социальных реформ. Представители торговопромышленной буржуазии в Государственной думе, пользуясь поддержкой разного рода монопольных группировок и корпораций, блокировали принятие в Думе социальных рабочих проектов.

После издания в одностороннем порядке по 87 ст. нового избирательного закона 3 июня 1907 г. премьер фактически отрезал себе путь для сотрудничества с либеральной оппозицией, сделав ставку на консервативнолиберальные круги общества, прежде всего в лице думских фракций октябристов и умеренных националистов. Третьиюньская избирательная система предусматривала создание в III Думе многолетнего «октябристского центра», с помощью которого Столыпин и рассчитывал ускорить прохождение правительственных законопроектов через представительные учреждения. Лидер партии «Союз 17 октября» и ее думской фракции А.И.Гучков, питавший личную симпатию к премьеру, высоко ценивший его государственный ум и непреклонную волю, вплоть до марта 1911 г. оказывал Столыпину неизменную поддержку. После «мартовского инцидента», связанного с вопросом о введении земства в западных губерниях, отношения между октябристами и Столыпиным испортились, и премьер попытался привлечь на свою сторону группу умеренных националистов.

Итак, деятельность Столыпина на посту министра внутренних дел протекала в условиях острой борьбы между сторонниками самых разных моделей преобразования страны. Премьер-министр, умело использовавший предшествующий опыт деятельности на постах предводителя дворянства и губернатора, выработал собственную политическую линию и планомерно проводил ее в жизнь.

Вместе с тем, у Столыпина были трудности и «внутреннего» порядка. Помимо объективных факторов, оказывавших тормозящее влияние на проведение столыпинских преобразований, имели место определенные технологические просчеты. Несмотря на неоднократные и настойчивые попытки добиться единства действий министерств и ведомств в реализации реформистского курса, Столыпину так и не удалось преодолеть «разнобой» в действиях их руководителей, которые к тому же не всегда разделяли до конца позицию премьера. Имея, как известно, право личного доклада царю, отдельные министры располагали вполне реальными возможностями тормозить реформы. С.И. Тимашев вспоминал: «Если П.А. Столыпину удалось объединить правительство в высшей инстанции — Совете министров, то существовавшее издавна соперничество и прения низших ведомственных инстанций между собой этим не устранялись. А в них и коренилось то великое зло, которое всегда мешало правильному ходу государственного механизма, делая его наименее продуктивным при наибольшей затрате сил и энергии». Не была до конца преодолена и асинхронность в ходе разработки в министерствах и ведомствах законопроектов и представления их на обсуждение в Совет министров и в Думу, что приводило к тому, что действительно крупные проекты «тонули» в так называемой законодательной «вермишели».