Олег Шишкин - Шесть рассказов об исчезновении и смертях

— Эй, ты чего здесь прохлаждаешься? — спросил Шубин с улыбкой, низко склонившись над пиджаком. Дмитрий Иванович нежно провёл по ткани рукой, слегка толкнув человека в плечо. «Новый пиджак, ну совсем новый!» — бормотал он.

Неожиданно завыла сирена. Шубин вздрогнул, испуганно обернулся, хотел бежать, но тут прямо на площадку перед трансформаторной будкой въехала машина «скорой помощи». Из неё выскочили шесть человек в белых халатах. Один из врачей снял с лежащего пиджак и вручил его Дмитрию Ивановичу. Остальные с какой-то яростью принялись делать искусственное дыхание мужчине, меняясь через каждые полминуты. Затем хозяина пиджака кинули на носилки, носилки с грохотом швырнули в машину, врачи прыгнули в неё следом, а последний крикнул Шубину: «Поехали!» Шубин отрицательно покачал головой, небрежно махнул рукой, промямлив: «Нет, я его маму подожду».

«Скорая» уехала, а Шубин, весь содрогаясь от восторга, сжал обеими руками пиджак. Небольшими перебежками, то и дело зыркая по сторонам, гардеробщик кинулся к своему подъезду, забыв даже про ведро, которое вечером уже стащили.

Войдя в квартиру, он резко захлопнул за собой дверь и долго стоял, слушая, не крадётся ли кто-нибудь по лестнице следом. Но убедившись, что снаружи никого нет, Шубин зажмурился, надел пиджак, торжественно подошёл к зеркалу в туалете. Держа руки ровно по швам, он увидел себя и был приятно потрясён: пиджак был сшит как по нему! Шубин заморгал, закачал головой, слёзы счастья полились у него по щекам, он смог только сказать: «Вот это да!»

Засунув руки в боковые накладные карманы, он горделиво прошёлся по комнате. Что-то легко кольнуло его в грудь из внутреннего кармана. Шубин достал оттуда белый конвертик, в котором лежали три бумажки — триста рублей!

Гардеробщик пересчитал их, проверил на свет — деньги были настоящими! Но его удивление стало во много раз сильнее, когда он перевернул этот конвертик. На нём были выведены мужским твёрдым почерком слова: «Это тебе от Меня!»

Вечером Дмитрий Иванович спешил в церковь, одевшись в новый вельветовый пиджак и прижимая к груди завёрнутую в кусок «Красной звезды» огромную хозяйственную свечу. Войдя в храм, гардеробщик ловко растолкал верующих, преграждавших ему путь к замеченной уже с порога иконе. Она висела на третьей колонне справа. Это было лицо Бога. Шубин поставил перед ликом свечу, зажёг её и нежно прошептал: «Большое тебе человеческое спасибо!» Дмитрию Ивановичу показалось в тот момент, что Бог закрыл глаза, благодарно улыбаясь.

Позади гардеробщика дряхлый, умирающий священник обходил церковь, поддерживаемый суровыми молодыми людьми. Он в который раз спрашивал верующих: «Христос воскрес?» Люди отвечали ему невнятно, но очень дружно. Так продолжалось до тех пор, пока на самом иконостасе не зажглась надпись, составленная из электрических лампочек, утверждавшая:«Христос воскрес!»

Шубин с грохотом захлопнул за собой дверь. Он бодро шагал по улице, уверенный в себе, радостный. А вокруг на домах дворники уже вешали флаги, готовясь к предстоящим торжествам. Проходивший мимо Шубина милиционер отдал ему честь.

Свеча Дмитрия Ивановича горела в церкви целых два месяца.

Великий Мешхед обязан своей святостью древним гробницам, одна из которых хранит прах непогрешимого имама Резы. Святость этого подвижника была столь велика, что даже после смерти он (по представлениям фанатиков) может отвечать письменно на вопросы страждущих прямо с того света.

Сейчас уже точно известно, что это был его высочество принц Фридрих-Леопольд Прусский.

Решение плыть в Англию еще ждет своего объяснения, а пока не будем спешить с версиями.

Преступники действовали с математической точностью.

Профос — полицейская должность в войсках, введенная Петром I.

Закон судьбы (лат.) .

Гудович упоминает сердце, Измайлов — поясницу.

11 июля.

Пассек упоминает, что в тот момент в его голосе было что-то от визга, который издает щенок с отдавленной лапой.

«Его в обшлаге не оказалось», — будет потом твердить офицер.

Интересно отметить, что генерал Михельсон в «Заметках о летней кампании 1774 года» категорически отрицает факт посылки вестового. Но Ртищев в «Истории Оренбургского края» приводит железные доказательства обратного.

Потери Новоспасского гарнизона в живой силе 8 июня 1774 года составили: ранено стрелами и камнями четверо солдат и убит от разрыва пушки один канонер (см.: Ртищев В. И. История Оренбургского края. СПб., 1801).

История Пугачевского восстания (франц.) .

«В 1811 году на смертном одре Дюпре признавался священнику, что был тайным конфидентом злоумышенников, что он не Дюпре. Однако умирающий не успел сообщить своего имени и имен грабителей» (архив IV жандармского управления. Т. 23. Докладная записка агента «Бисквита»).

Рассказывают, что с этой святой иконой раньше случилось вот что: Адриан Монасий, подвижник и анахорет, проведший на столбе 20 лет, сумел унести ее из пылающего Тарса, разоренного армией багдадского халифа. По дороге безбожные агаряне ограбили Адриана: сорвали золотые оклады с двух других спасенных им икон, оборвали нательный крест — подарок епископа епархии Евхаиты, сводного брата несчастного, отобрали горсть монет — скупую милостыню беженцев, заполнивших в те черные дни дороги многострадальной Капподокии. Не насытившись грабежом, нечестивые вырвали клок волос из бороды старца, обезобразили плетью лицо, вымазали страдальца калом. Но рука жестоких корыстолюбцев не тронула иконы богоматери Тарской, поразившей отвергающих Христа лучезарным сиянием. Они, удивленные тем чудом, в ужасе бежали, оставив добычу. В тот же миг раны Адриановы затянулись, а теплый дождь смыл нечистоты. Вскоре старец достиг пределов великого града Константинова. Там было ему знамение — над храмом Вседержителя увидел он багряный перст, услышал пение ангельское. С тех пор в той церкви находится особо почитаемая икона, исцеляющая убогих, наставляющая заблудших.

Приказ Петра Варды был лаконичен и тверд: «Растоптать!» За применение боевого оружия во время священного возмездия он бичевал каждого пятого солдата.

Он написал пять книг: «О падших бесах», «Символ», «О сущности бога», «О видимом боге» (вместе с Федором Герополом), «О неизображенном», «О ликах». Он мудр и мягок, в делах сметлив, проворен, пишет о нем Веревил Сидонский, но тут же добавляет, что Воила столь был неистов в неприятии икон, что его до сих пор подозревают в тайном осквернении храма мученицы Феклы и даже в убийстве своего оппонента — Григория Кератия, совершенном глубокой ночью через четыре дня спустя после «студитских прений».