Андрей Стученко - Завидная наша судьба

— Роту автоматчиков развернуть в цепь! Навстречу, марш! — приказываю начальнику разведки.

Пока автоматчики готовились к бою, около трехсот гитлеровцев вышли из леса. Некоторые несут в руках белые флаги. Мы решили, что они хотят сдаваться. Вот подходят ближе, ближе... С любопытством рассматриваем их. И вдруг раздались автоматные очереди, несколько наших бойцов упало...

Секундное замешательство в роте... И яростный ответный огонь. Били стоя, с колена, лежа, били длинными очередями, и столько было ярости, ненависти в этом огне, что фашистские провокаторы поняли: пощады не будет. Ее и не было.

Дальнейшее наше продвижение несколько замедлилось. С дорог сойти нельзя — топь и болота. Для боя танки не развернуть. А каждый перекресток, высотка на пути использовались противником как опорные узлы обороны. Обойти их можно было только пехотой. Мы так и делали. Пехотинцы спешивались, очищали дорогу от противника и давали пройти танкам и машинам.

Не обошлось и без неприятных казусов. 85-я гвардейская дивизия Б. Б. Городовикова шла по пятам подвижной группы, вырвавшись вперед. Однажды случилось так, что полки ее, чтобы не отстать от нас, прибавили скорость, а часть артиллерии и обозы, естественно, отстали. И вот эти отставшие подразделения напоролись на разорванные нашим движением части противника, которые после прохода подвижной группы кое-где пытались сомкнуться. Обозы с грузами и со всем имуществом были захвачены гитлеровцами. Спустя некоторое время кое-что из этого захваченного имущества нам удалось отбить и передать Городовикову, в том числе и некоторые его личные вещи.

Пошли дожди, дороги размокли, двигаться на машинах стало совсем тяжело. С трудом шли и танки. А дальнейший путь к городу Опочка преградил нам сильный укрепленный пункт Духново, в котором располагался штаб 42-го полка 19-й пехотной дивизии СС.

Наша разведка на легких английских танках «Валентайн» напоролась у Духново на мощный огонь и была отброшена с большими потерями. Кстати сказать, и эти танки, полученные нами от союзников, тоже доставили нам много горя: они обладали малой проходимостью, имели очень слабую броню, и наши экипажи в этих танках часто гибли.

К сильно пострадавшей разведке подошел передовой отряд под командой уже знакомого нам Ивана Третьяка. Третьяк остановился. Заметив заминку, я на своем танке поспешил в передовой отряд, чтобы протолкнуть его вперед. И командарм и командующий фронтом были недовольны нашим замедлившимся движением.

— Третьяк! Ты что топчешься?

— Да вот разбираюсь с обстановкой.

— Ну давай разберемся вместе.

Разобрались. Все стало ясно: помогли уцелевшие танкисты из разведки.

— Теперь все понятно. Духново надо взять. И немедленно! Удар с тыла нанесешь ты, Ваня. А пока ты будешь обходить, мы придавим фашиста огоньком и ударим ему прямо в лоб, чтобы отвлечь внимание. Понял?

— Так точно!

— Действуй! Ни пуха ни пера!

Третьяк лихо вскочил на подножку грузовика и, дав знак, повел свой отряд назад, чтобы выйти на исходное положение для обхода Духново с тыла.

Пока позволяла местность, мы наблюдали за маневром отряда Третьяка. Было видно, как его колонна, отойдя немного назад, повернула по полевой дороге налево и исчезла в мелколесье. Через пять — десять минут Третьяк доложил, что продолжает обход в пешем строю.

— Огневой налет можно начать? — спрашивает начальник артиллерии подвижной группы.

— Начинайте!

Прозвучали первые выстрелы. И только наша пехота начала свою демонстративную атаку в лоб, как в Духново поднялась отчаянная стрельба. Это Третьяк уже ворвался туда и, не мешкая, напал на штаб полка. Через полчаса мы встретились с ним на окраине Духново. Возбужденно, не остыв еще от боя, он доложил о выполнении задачи. Спрашиваю:

— Кого захватили из офицеров штаба?

— Да так, кое-кого взяли.

— А командир немецкого полка где? Убежал?

— Да... нет. Вот его машина.

И действительно, к нам подкатила легковая машина. На заднем сиденье чемодан с вывалившимся из него подполковничьим кителем. За рулем немец, рядом наш автоматчик.

— А где же он сам?

Третьяк смущенно сдвинул на лоб фуражку и отвел глаза.

— Погорячились хлопцы немного, стукнули его... Отстреливался, проклятый, двух наших автоматчиков уложил. — И уже более весело добавил: — Да вы не расстраивайтесь, мы вам другого полковника обязательно достанем, ей-богу!

Оказалось, они ухлопали не только командира полка. Такая же участь постигла и командира 2-го батальона того же полка. Правда, это случилось в рукопашной схватке.

Все же Третьяку от меня досталось. А об этих немецких офицерах, каюсь, я тогда не донес. Не хотел получать такую же взбучку, какую получил от меня Третьяк.

Как-то утром я из своей землянки услышал возбужденные голоса. Чаще других повторялись слова: «Второй фронт... Второй фронт...»

— Тьфу! Разорались, черти! — в сердцах вырвалось у меня. — Наверно, тушенку американскую привезли.

— Да нет, — улыбается адъютант. — Это радисты перехватили сообщение о высадке союзников в Нормандии.

— Наконец-то решились. Почувствовали, что войне приходит конец. Боятся, как бы без них мы победу не справили...

16 июля мы были у Опочки. Штурмовали два раза, пока не ворвались в город. Мы, несколько человек из штаба, прижавшись к стене, управляли уличными боями. Противник заметил нас и накрыл одновременно минометным огнем и автоматными очередями с крыши неподалеку стоявшего дома.

— Ложись! — крикнул я.

Но все уже и так лежали, прячась под машинами. Под моим «виллисом» тоже оказались люди. Нам с Гриценко оставалось залечь на открытом месте. Гриценко снова не повезло — ранило в спину.

Обозленный и расстроенный потерей адъютанта, я с небольшой группой офицеров штаба продвинулся к реке и, укрывшись за стеной разрушенного дома, стал внимательно разглядывать оборону противника на противоположном берегу. До его первой траншеи было не более ста — ста пятидесяти метров, поэтому не понадобился даже бинокль.

В это время один из передвигавшихся батальонов 87-го гвардейского завязал бой с противником за его первую траншею примерно в полутора километрах левее нашего наблюдательного пункта. Мы видели, как группа гвардейцев бросилась к вражеской траншее, но тут же залегла, понеся потери. По нашим во фланг строчили немецкие пулеметы, находившиеся на огневой позиции на том берегу.

— Надо подавить! — приказываю я.

Офицер связи пополз к командиру подручного артдивизиона.

Прошло двадцать — тридцать минут, но разрывов своих снарядов и мин в районе огневой позиции вражеских пулеметов не наблюдаем. Вторая атака 87-го гвардейского полка тоже оказалась безрезультатной.