Оливер Сакс - В движении. История жизни

Достижения Хелфготта кажутся тем более выдающимися потому, что он пережил лагеря Бухенвальд и Терезиенштадт.

К сожалению, бедро было сломано в неудачном месте, и перелом нарушил кровоснабжение головки бедренной кости. В результате развился аваскулярный некроз головки, ставший причиной сильной постоянной боли. Несмотря на стоический характер моей матери, которая, несмотря на боль, продолжала работать с пациентами и жила полноценной жизнью, болезнь неизбежно изнашивала ее организм, и, когда я вернулся в Лондон в 1965 году, она выглядела лет на десять старше, чем была три года назад.

Конечно, это было больше, чем просто совпадение. Статья, опубликованная в 1963 году, описывала изменения в аксонах у крыс, вызванные недостатком витамина E, а еще одна статья рассказывала о сходных аксональных изменениях у мышей, которым вводили ИДПН (иминодипропионитрил). Новые открытия должны были подтвердиться опытами других лабораторий, и именно над этим работали наши коллеги в Калифорнийском университете.

ИДПН и сходные составы провоцируют избыточное возбуждение и гиперактивность не только у млекопитающих, но также у рыб, кузнечиков и даже у простейших.

Я надеялся посмертно опубликовать какие-нибудь математические работы Джима – что-то вроде посмертной книги Ф. П. Рамсея «Основания математики» (Рамсей умер в возрасте двадцати шести лет). Но оказалось, что Джим в основном решал «здесь-и-сейчас» возникавшие проблемы: написав формулу или логическую диаграмму на клочке бумаги или конверте, он либо терял, либо выбрасывал свои записи.

Мне следовало знать, что высокая волна – это не для меня и что особую опасность представляют так называемые «блуждающие волны», которые вдруг приходят из абсолютно спокойного океана. Еще два раза со мной происходило нечто подобное. Один раз – на уэстхэмптонском пляже на Лонг-Айленде, где я потерял приличный кусок бедренной мышцы и где оказался в безопасности вновь исключительно благодаря помощи друга, Боба Вассермана. Другой эпизод, в котором мне удалось выжить, произошел на тихоокеанском берегу Коста-Рики, когда я плавал на спине при высокой волне.

На англ. аббревиатура из первых букв имени матери О. Сакса выглядит идентично написанию имени Мел.

Через несколько лет каньон Топанга станет меккой для музыкантов, художников и хиппи всех мастей, но в начале 1960-х, когда я там жил, это было малонаселенное и тихое местечко. Дома у грунтовых дорог стояли достаточно далеко друг от друга, а воду мне приходилось доставлять в пятисотгаллоновых емкостях и хранить в баке.

Кори, человек с фантастической способностью к предвидению, предсказал подъем «интегрированной нейронауки» задолго до того, как был изобретен этот термин. Я никогда с ним не встречался – он умер в 1963 году, трагически молодым; но в качестве наследия он передал колледжу принцип взаимодействия всех «нейрлабораторий» (а также отделений клинической неврологии) – принцип, который реализуется и в наши дни.

Вероятно, я все равно не добился бы успехов в чистой науке. В 1960 году, когда я намеревался заняться физиологией в Калифорнийском университете, я писал родителям: «Вероятно, я слишком темпераментен, ленив, неловок и недостаточно честен, чтобы быть исследователем. Единственное, что я люблю, – это разговаривать… читать и писать».

Ия процитировал письмо, которое только что получил от Джонатана Миллера. Тот писал об Эрике, обо мне и себе: «Меня, подобно Уэллсу, очаровывают перспективы науки, но пугает ее реальность. Единственная сфера, где все мы двигаемся легко и грациозно, это сфера идей и слов. Наша любовь к науке – чистая литературщина».

Можно было бы подумать, что прием наркоманами «ангельской пыли» – это факт только 1960-х годов, но, просматривая недавно цифры, опубликованные Администрацией по контролю за соблюдением законов о наркотиках, я обнаружил, что в одном только 2010 году более пятидесяти тысяч взрослых и старших школьников были доставлены в отделения экстренной помощи после приема ФЦП.

Один из редакторов в издательстве «Фабер и Фабер» сделал занятное замечание: «Книжка слишком легко читается. Люди могут заподозрить, что ее писал дилетант. Профессионализируйте».

В 1992 году я внес в книгу дополнения, во многом обусловленные тем, что я увидел на посвященной мигрени выставке, а также беседами с моим другом, отличным математиком и неврологом Ральфом Сигелом. Еще через двадцать лет, в 2012 году, когда я писал «Галлюцинации», я обратился к проблеме зрительной ауры с иной точки зрения.

Английские слова publish – «публиковать» и punish – «наказывать» действительно похожи и написанием, и произношением. – Примеч. пер.

В 1972 году мой отец консультировал нашего кузена Ала Каппа, который имел множество странных симптомов, ставивших в тупик его докторов. Отец поглядел на него во время рукопожатия и спросил: «Апрезолин принимаешь? (апрезолин – лекарство, с помощью которого контролируют кровяное давление)». – «Да», – ответил изумленный Ал. «У тебя СКВ, системная красная волчанка, вызванная апрезолином, – объяснил отец. – К счастью, если она вызвана лекарствами, то ее можно полностью излечить. Но если не перестанешь пить апрезолин, все кончится плохо». Ал понял, что отец, воспользовавшись своей безошибочной интуицией, спас ему жизнь.

Отцу платили той же монетой. Абба Эбан в некрологе на смерть моего отца, опубликованном в «Еврейских хрониках», писал: «Я помню, как в 1967 году, после Шестидневной войны, я ехал в такси через Лондон из Организации Объединенных Наций, и моя машина на красном свете светофора поравнялась с другим такси. Мой водитель окликнул другого: “Ты знаешь, кого я везу? Здесь у меня племянник доктора Сакса!” Я не увидел в этой похвале никакой для себя обиды и был страшно горд своим дядей Сэмом». Абба рассказывал эту историю много месяцев с неистощимым восторгом.

Энни Ландау, старшая сестра, в 1899 году покинула уютный Лондон и уехала в Палестину. В тех местах она не знала ни одного человека, но имела твердую цель дать разностороннее образование жившим в Иерусалиме еврейским девушкам английского происхождения – в те времена, когда большинство из них были неграмотны, страдали от бедности, не имели возможности получить образование и вынуждены было либо в подростковом возрасте выходить замуж, либо идти на панель. Эти несчастные не могли найти себе лучшего защитника, чем тетя Энни, чья идея женского образования способна была преодолеть любые культурные и политические препятствия. Легендой стали ее приемы, где собирались видные представители еврейской, арабской и христианской общин, а также англичане, жившие в Иерусалиме в соответствии с Британским мандатом. Школа, которой она руководила в течение сорока пяти лет, оказала огромное влияние и на становление современного Иерусалима (история Энни Ландау и школы Эвелины де Ротшильд, которой она руководила, описывается в книге Лауры С. Шор «Лучшая школа в Иерусалиме: школа Энни Ландау для девочек. 1900–1960»).