Марк Алданов - Ленин. Политическая биография (французский вариант)

Ленин определенно воспринял этот урок учителей, встал на точку зрения Маркса и именно в этом ключе оценивал некоторые категории войн. «Прежние войны, на которые нам указывают, были „продолжением политики” многолетних национальных движений буржуазии, движений против чужого, инонационального, гнета и против абсолютизма (турецкого и русского). Никакого иного вопроса, кроме вопроса о предпочтительности успеха той или другой буржуазии, тогда и быть не могло; к войнам подобного типа марксисты могли заранее звать народы, разжигая национальную ненависть, как звал Маркс в 1848 году и позже к войне с Россией, как разжигал Энгельс в 1859 году национальную ненависть немцев к их угнетателям, Наполеону III и к русскому царизму» [279] Н. Ленин. Крах II Интернационала. Коммунист, № 1-29 (1915). Цит. по: ПСС, т. 26, с. 225-226. . С другой стороны, Ленин отвечал г-ну Гарденину, который довольно справедливо называл «революционным шовинизмом» идеи Маркса 1848 года в таком ключе: «Мы, марксисты, всегда были и есть сторонники революционной войны против контрреволюционных народов». Вся более чем слабая аргументация Ленина и Зиновьева [280] G. Zinovief. Des maraudeurs. Le Socialiste-Democrate, N 39 (1915). , и вся их пропаганда в Швейцарии были основаны на признании принципиальной разницы между войной 1914—1918 годов— империалистической и национально-освободительными войнами прошлого, например войной 1870 года, которая, «объединив Германию, выполнила важную исторически-прогрессивную миссию» (Зиновьев [281] Было бы весьма любопытно узнать, что французские большевистски настроенные социалисты думают об этой принципиальной разнице между 1-й мировой 1914 и франко-прусской войной 1870—71 годов, даже если франко-прусская война и впрямь была прогрессивной. ). Абсурдность этой аргументации бросается в глаза; ибо, если и существуют прогрессивные войны, то война 1914—1918 годов, давшая свободу Польше, Чехословакии, Югославии, без всякого сомнения, была гораздо прогрессивнее войны 1870 года, которая никого не освободила, зато закабалила Эльзас; милитаризм Вильгельма II был более опасен, чем милитаризм Наполеона III, а г-да Клемансо, Ллойд Джордж и Вильсон, несомненно, меньшие реакционеры, чем Бисмарк.

Мысль Жореса чужда подобному строю идей. Он отвергает любую войну и не строит больших ожиданий на радости от «революционного бала», неизбежно вытекающего из войны. Он никогда не разжигал национальной ненависти, даже к поработителям, как это делал Энгельс, никогда не кричал «да здравствует война!», как Жюль Гед. И в этом жоресизм в очередной раз выше марксизма [282] Замечу мимоходом — Жорес восхищался, как и положено, замечательной одаренностью и умственной мощью Карла Маркса. Но я не думаю, что интеллектуальная и нравственная личность этого великого борца была ему когда-либо по-настоящему симпатична. Г-н Поль-Бонкур рассказывает в своих воспоминаниях о Жоресе: «Я застал его читающим переписку Маркса и Энгельса. Жорес часто заново погружался в этот источник нашей доктрины... С чистосердечностью, которая придавала ему как бы свежесть детской души, он сказал мне, листая тяжелые страницы: „Как они были закрыты в своем учении, безразличны ко всему, что не имело отношения к их борьбе, несгибаемы в своих антипатиях. Я порой задаюсь вопросом, не слабость ли это, не уменьшает ли бойцовских качеств борца пытаться, как это делаю я, понять идеи других, быть доступным стольким другим чувствам, не имеющим отношения к политической и социальной борьбе”. И впрямь, огромная разница натур Маркса и Жореса — в этом; автор «Капитала» обладал обширными познаниями, но был по-настоящему доступен лишь для политических баталий, в соответствии со своими личными взглядами и их отражением в истории. В этом Ленин, не знающий и не понимающий почти ничего из того, что лежит за пределами большевизма, гораздо ближе Марксу, чем Жорес. .

«Из европейской войны может выйти революция, и правящим кругам стоило бы об этом подумать; но могут выйти и затяжные кризисы контрреволюции, ожесточенной реакции, национализма, порожденного отчаянием, удушающей диктатуры, безобразного милитаризма, долгая череда ретроградных насильственных действий и низких ненавистнических настроений, репрессий и потерь национальной независимости. Мы же не хотим играть в эту варварскую азартную игру, не желаем подставлять под удар кровавых костяшек надежду на освобождение пролетариата, убежденность в справедливой автономии, которую гарантирует всем народам, всем малым народным образованиям, поверх разделов и расчленений, полная победа европейской социалистической демократии » [283] Jaurès. La conférence sur le militarisme de juillet 1905 (publiée par le Vorwaerts et citée dans le livre de V. Charles Rappoport). .

Иначе как пророческими эти слова великого оратора и не назовешь. Однако он всегда верил, что человечество избежит мировой войны. Это было бы слишком глупо, значит, этому не бывать, — как будто бы думал он. Это было бы слишком глупо, значит, это будет, — сказал бы кто-нибудь вроде Шопенгауэра.

«Жорес прекрасно знал, что война стала бы работать на пользу его партии. Но не желал связывать с такой ценой развития своих самых дорогих идей», — сказал Анатоль Франс [284] Anatole France. Jaurès. L’Humanité, 26 mars 1919. . При восприятии этого мнения следует проявлять осторожность: война поработала на социализм в том смысле, что разжигала в массах ненависть против режимов, развязавших ее. Но она поработала, и это гораздо важнее, против социализма в том смысле, что разрушила моральные основы и экономическую базу, на которых должен основываться социализм. И по этой причине Жорес посвятил столько сил борьбе с войной и предупреждению ее. Он был прав. Он не добился успеха. И стал жертвой.

«Это предначертание не осуществилось, и его душа, прекрасная, как мир, покинула его тело» (Анатоль Франс).

Бытует мнение, что политическая деятельность Жореса прошла три фазы (если не считать периода, предшествующего его вступлению в социалистическую партию): революционный период — с 1893 по 1898 год, длившийся с момента вступления в партию до прихода к власти министерства Вальдек-Руссо — Мильерана; оппортунистический и реформистский период, длившийся до 1904 года, года Амстердамского съезда; и новый революционный период — объединенного социализма, в котором его и застала смерть.

Это может быть верно, пока речь идет о внешних проявлениях деятельности великого французского трибуна. Но учение и идеи Жореса гораздо более цельны, и даже его парламентская юность, когда он находился среди центристов и поддерживал политику Жюля Ферри, не отличается очень уж сильно от всей остальной жизни. В этом смысле он, несомненно, имел право сказать то, что сказал [285] Jean Jaurès. Discours parlementaires, 1904. : «Я всегда был республиканцем и всегда социалистом; социальная Республика, Республика организованного и суверенного труда всегда была моим идеалом. И ради нее с первого же дня, со всей моей неопытностью и невежеством я дрался».