Детлеф Йена - Екатерина Павловна, великая княжна

Военные события сильно повлияли на российского императора, эмоциональность Екатерины тоже оказала на него определенное психологическое воздействие. После падения Сперанского Александр I все чаще обращался к религиозной мистике. Его настроения усиливались эмоциональным отношение к войне Екатерины, пожаром Москвы, первыми русскими победами и преследованием отступающего врага. Император видел, что близится час, когда он явится Европе в образе ангела-спасителя и принесет народам континента новую христианскую идею.

Эти пророчества означали для императора нечто большее, чем идеологическое обоснование великодержавных планов. Две идеи сливались воедино: Россия принесет в Европу новый порядок и будет господствовать на всем континенте.

С отступлением, а затем беспорядочным бегством врага Екатерину Павловну захлестнуло чувство невообразимой радости. В отношении к сожжению Москвы здравый политический смысл, который был всегда присущ Екатерине при других обстоятельствах, изменил ей. Продвижение русских войск на запад лично для нее открывало новые возможности — теперь она могла сыграть важную роль не только на родине, но и в Европе. Может быть, найдется для нее где-нибудь достойная корона (хотя бы в Гольштейн-Ольденбурге), если после победы над Наполеоном европейский порядок будет организован по-новому? Екатерина Павловна разжигала и без того глубокую религиозность Александра I, настойчиво внушая ему мысль о том, что будущая роль творца европейской истории будет связана именно с его страстной верой. 20 ноября император писал Екатерине: «Всемогущий Господь обрушил на голову Наполеона все те несчастья, которые он задумал для нас» {98} 98 Palmer, Alexander I, S. 229. .Эту убежденность разделяла с ним и Екатерина, которая прежде всего попыталась возобновить хорошие отношения с бароном фон Штейном. Концепция фон Штейна о создании единой Германской империи базировалась прежде всего на военно-политической поддержке со стороны Российской империи. Однако до конца 1812 г. дело не пошло дальше обмена любезностями. А судьба тем временем воздвигла перед мечтами и надеждами Екатерины Павловны новое препятствие.

В то время, когда в октябре и ноябре 1812 г. потерпевшая поражение армия Наполеона отступала к западным границам Российской империи, Екатерина Павловна и ее супруг жили то в Твери, то в Ярославле. Оба не щадили своих сил, чтобы мобилизовать все имеющиеся ресурсы в помощь армии. А война поглощала все новые и новые человеческие жизни, постоянно требовала вооружение, одежду, продовольствие — Молох не знал жалости! Екатерина и Георг делали все, что могли. 13 ноября 1812 г. Георг вновь обратился к Александру I с настойчивой просьбой о назначении в действующую армию. Чем ближе становился день окончательного поражения Наполеона и изгнания е*го из германских земель с помощью русских штыков, тем важнее для ольденбуржца было его личное участие в этих событиях. Его позицию наверняка разделяла и принцесса Екатерина Гольштейн-Ольденбургская, которая хотела сделать все возможное, чтобы обеспечить будущее своих наследственных земель. А пока Георг докладывал императору о положении 1500 больных в Ярославле: «Нужда велика, а средств нет. Собственными глазами вижу я тяжелейшие страдания и не знаю, чем могу помочь. Все, что зависело от меня, было сделано» {99} 99 Koolman (Hg.), Das Haus Oldenburg in Rußland, s. 41. . Но Александр I не внял просьбе принца и остался непреклонен в своем решении: он не желал терпеть рядом со своей особой соглядатая Екатерины, не мог позволить Георгу вести собственную политическую игру; кроме того, императору важно было знать, что семья его сестры находится в безопасности, — а потому Георгу было запрещено ехать в армию и он должен был и далее выполнять свой русско-ольденбургский долг, заботясь о больных и раненых в тверских и ярославских госпиталях.

Но тут произошло непредвиденное: во время посещения одного из лазаретов в Твери Георг Гольштейн-Ольденбургский заразился от больного сыпным тифом. Георг должен был проинспектировать здание на предмет проведения необходимых строительных работ. Друзья отговаривали его от визита, поскольку в госпитале свирепствовал тиф. Все дальнейшее произошло слишком быстро и было настолько непостижимо для Екатерины Павловны, что приобрело в ее сознании некий демонический оттенок. Через несколько дней после визита Георг почувствовал сильное недомогание. Молодой врач из финансируемого княгиней батальона успокоил всех: дела обстоят вовсе не так уж плохо. Но взволнованная супруга спешно отправила конного курьера в Ярославль, где оба ее сына из-за сильных холодов находились под присмотром лейб-медиков. Когда, наконец, прибыл доктор Бах, тот нашел состояние больного безнадежным. 15 (27) декабря 1812 г. принц Георг Гольштейн-Ольденбургский скончался.

В тот же день Екатерина написала Александру: «Мой брат! Он умер… отдайте мне этот дом, я прошу Вас об этой милости; если Вы не хотите предать его земле в крепости (в Петропавловской крепости. — Примеч. авт.), разрешите мне построить для него церковь; я уже знаю где. До этого времени я буду сохранять его в моем доме, так как в этом случае смогу видеть его каждый день. Я прикажу построить для него церковь, где я так же смогу видеть его и быть вблизи него. Он любил Вас и просил меня сказать Вам об этом» {100} 100 Великий князь Николай Михайлович. Переписка императора Александра I… С. 113. . Екатерина Павловна потеряла всякое самообладание и почти помутилась рассудком. Такое стремительное крушение брака, хотя бы и заключенного не по ее желанию, а из политических соображений, но тем не менее оказавшегося счастливым, не укладывалось в ее сознании.

Александр I ответил сестре 2 января 1813 г. из штаб-квартиры в Вильно подробным письмом: «Моя дорогая, моя бедная подруга, что я могу сказать Вам в столь ужасный момент, теперь, когда мое сердце чувствует, что Вы — одно из самых несчастнейших созданий на земле. Тысячи моих выражений соболезнования было бы недостаточно. Если я потерял в его лице настоящего друга, каких мало на этом свете, и с его смертью лишился одного из самых дорогих наслаждений моей жизни — я имею в виду радость видеть перед глазами Ваше семейное счастье, — то Вы потеряли отраду всей Вашей жизни. По крайней мере Вы должны знать, что так глубоко, как я, никто не страдает вместе с Вами, поскольку никто не знал Георга так хорошо, как я. Великий Господь захотел этого; наш долг — не отчаиваться. Моя дорогая подруга, во имя Господа, в которого Вы всегда верили, несмотря на величайшее Ваше несчастье, не забудьте мои слова. Я заканчиваю, поскольку продолжать у меня нет больше сил. Я призываю на Вас милость Божью и заклинаю из глубины моего сердца, чтобы она спасла и сохранила Вас. Вместе с Вашим счастьем погибла и значительная часть моего счастья. Я на всю жизнь сердцем и душою Ваш» {101} 101 Там же, с. 113. .